– И ты сразу же забеременела?
– Да, почти сразу же. И слава богу – я убеждена, что если бы не Майкл, я сошла бы с ума. Но сначала были эти ужасные месяцы в Нью-Йорке после возвращения из свадебного путешествия. Нам прислали несколько приглашений, но все они были от таких же разбогатевших выскочек, как сам Бен. Он не желал с ними знаться. Поэтому он посоветовал мне вести себя более наступательно. Он приказал мне – восемнадцатилетней новобрачной, оказавшейся в чужой стране без друзей и знакомых, – наносить визиты Дрекселям и Уильяму Уитни, оставлять карточки, посылать приглашения Брэдли Мартинам на чай и на обед, просить миссис Генри Фиппс сыграть со мной в бридж или прокатиться верхом в Центральном парке.
Алекс прижался виском к ее виску.
– Бедная Сара.
– Да, это было ужасно. А главное – нечего и говорить – все это ни к чему не привело. Когда я в слезах рассказывала Бену обо всех перенесенных унижениях, о дверях, захлопнутых у меня перед носом, он приходил в бешенство. Он совершенно искренне не мог понять, где и в чем он допустил ошибку. Бог ему свидетель, он совершил честную сделку: заплатил денежки и получил в жены английскую аристократку. Стало быть, во всем виновата я одна. Он решил, что я нарочно что-то делаю не так, чтобы ему навредить. Он…
– …наказывал тебя, – мрачно предположил Алекс.
– Мы оба наказывали друг друга. Мы оба чувствовали себя разочарованными и обманутыми, мы оба вели военные действия, каждый по-своему. Иногда я нарочно вызывала его на ссору, потому что только озлобление помогало мне ощутить себя живой. Я была ему плохой женой. Была и осталась.
– О, ради бога!
– Это правда. Его обвинения по большей части верны. Я действительно холодная, неженственная, эгоистичная, высокомерная…
– Все это неправда, не будь дурочкой. Ты возводишь на себя напраслину.
– Ты меня любишь – откуда тебе знать?
– Я точно знаю, потому что люблю тебя.
Сара не знала, смеяться ей или плакать. Ей больше не хотелось говорить о Бене. Алексу тоже. Он сунул руки внутрь ее халата – своего халата, который она накинула поверх его рубашки и своих батистовых панталончиков. Получился потрясающий костюм. Кушак развязался, и она набросила халат на плечи Алексу, укрыв и его, и себя широкими серыми крыльями.
– Если бы ты знал, что все это значит для меня, Алекс, любовь моя.
– Но я знаю!
– Нет, ты не можешь знать. Иметь возможность рассказать тебе обо всем… быть здесь с тобой, прикасаться к тебе вот так, чувствовать себя свободной…
