Трехэтажное строение окружала с четырех сторон широкая веранда. Подъехав, мы ощутили запах садовых цветов, особенно удушливый в ранних сумерках. Оставив джип за домом, мы спустились в нижний бар. Там было светло, шумно и были женщины. Два прямоугольных стола, занимавших почти половину узкого помещения с кирпичными стенами, были уставлены бутылками виски. Мы отыскали два свободных стула, я сел, а Эрик отправился к стойке за льдом.
По дороге он задержался возле компании, столпившейся недалеко от двери. Я сумел разглядеть миниатюрную девушку со смуглым лицом и с темными вьющимися волосами, морского офицера с черными усами и бородкой клинышком посветлее на два оттенка, высокого плотного мужчину со значком военного корреспондента и рослую блондинку, которая стояла ко мне в профиль. Едва я ее заметил, и пространство, сосредоточившись в ней, завертелось сверкающим колесом. Эрик наклонился к смуглой девушке и не спешил уходить. Я встал, подошел к ним, и Эрик меня представил. Бородатый назвался доктором Сэйво, он был хирургом на эсминце у Эрика. Брюнетку с тонким свежим лицом звали Сью Шолто. Военного корреспондента – Джин Халфорд. Его толстые щеки и лысина вполголовы темнели загаром, какого не увидишь нигде, кроме тропиков.
– Ты наверняка слышал о мистере Халфорде, – сказал Эрик. – Он пишет для двух журналов и девяноста семи газет, верно, Джин?
Я не слышал, но из вежливости сказал, что слышал.
– Сэм тоже был газетчиком в Детройте.
– Неужели? – удивился Халфорд.
Мне не понравился его снисходительный тон и то, как его левое плечо загораживает правое плечо блондинки, будто табличка с надписью «зарезервировано». Блондинку звали Мери Томпсон. Их плечи разъединились, когда она протянула мне руку. Мери улыбнулась, и ее глаза стали не просто голубыми, а аквамариновыми.
– Приятно с вами познакомиться, мистер Дрейк.
Блондинка была выше среднего роста, но не пышная, а стройная, с хорошими пропорциями, и до того ладно скроена, что вовсе не казалась крупной. Лицо ее привлекло меня своей открытостью, хотя какая-то загадка в нем все же присутствовала. Я не знал, что тут можно предпринять. Халфорд, чье имя повторяли миллионы читателей, был более завидным ухажером, несмотря на свои сорок и лысину. Джин Халфорд посматривал на Мери так, словно ему это известно. Пока я обдумывал гамбит, он завершил игру.
– Пошли купим гирлянду, – предложил он ей. – Там на углу торгует старуха.
Они направились к выходу, Мери Томпсон улыбнулась и окинула меня взглядом, который вполне мог означать, что мы с ней еще увидимся. Взяв в баре льда, я вернулся к столу с бутылками и устроил себе небольшую холостяцкую пирушку. Смешав двойное виски с содовой, я сосредоточился на приятном, тонком и чистом вкусе спиртного, ощущении льда на зубах и холоде влажного, стиснутого пальцами стекла. И тогда жар, сперва опаливший желудок, растекся по всему телу, как краска по мензурке с водой, а затем проник в мозг и оживил восприятие, расцветив все вокруг.
