– Как-нибудь обойдусь без столь экзотической роскоши, – сказал я.
Мери провела меня по темному коридору к фонотеке. Отперев дверь, она зажгла свет. Узкое помещение с высоким потолком было с верху до низу уставлено полками с пластинками. Она показала мне разные разделы: классика, современная классика, популярные мелодии: самые последние и вечные, те, что никогда не стареют, программы, переписанные у крупных американских радиостанций, и набор больших пластинок с записями программ для Вооруженных сил.
Заметив знакомую пластинку, я взял ее с полки и протянул Мери:
– Поставьте вот эту.
Она запустила пластинку. Это была «Не стоит заблуждаться» Фэта Уоллера, обработка для органа. Мы стояли рядом, слушая протяжную, наводящую грусть мелодию, которую много лет назад в Париже Уоллер извлек из органа. Поддавшись чувственной прелести этой музыки, я слегка наклонился к Мери. Возможно, она разгадала мои намерения.
– Хотите о чем-то спросить? – поинтересовалась она сухим, деловитым тоном.
Когда пластинка остановилась, я сказал:
– В колледже я немного работал на радиоузле. С нас требовали, чтобы время передачи было очень точно вымерено. Как вы рассчитываете время своих музыкальных программ?
– Если на пластинке одна мелодия, это легко. Девяносто шесть и сто двенадцать – стандартные.
– Девяносто шесть?
– Девяносто шесть оборотов. Ходят по кругу девяносто шесть раз. А те, что выпускают для радиопередач, соответствуют определенному стандарту, поэтому время можно отмерять на самой пластинке. Вместе с такими пластинками мы получаем маленькие линейки с единицами времени вместо дюймов.
– Это означает, что скорость проигрывателя тоже должна быть стандартной.
– Верно. Но обычные пластинки, которые мы со Сью часто используем, – нестандартные. Запись может даже продолжаться на обратной стороне, смотря какая музыка.
– Не понимаю.
– Долго объяснять. Конечно, уложиться всегда можно, если поставить пластинку немного заранее. Но мы чаще всего надеемся на удачу. Если в конце останется время, его всегда можно заполнить, прокрутив самую популярную мелодию по второму разу. У нас ведь не национальная радиосеть. – Она взглянула на электрические часы в углу комнаты. – Мне пора.
– Может, помочь вам отнести пластинки или еще чем-нибудь?
– Нет, спасибо. Пластинки уже около микрофона. У нас тут есть мальчик, китайчонок, он отвозит их на тележке.
Мери выключила свет, заперла дверь и оставила меня возле кабины со звукоизоляцией. Я слушал передачу по громкоговорителю в приемной. Голос у нее был глубокий и певучий, только такие женские голоса и звучат хорошо в эфире. Она ненавязчиво увлекала аудиторию не словами, а изменением интонации.
