— А что, все остальные знают, каким образом они здесь оказались? — отреагировал он тоже ошарашенно.
— Я не хотел вас обидеть, простите. То есть наехать не хотел.
— А вы меня и не обидели, — искренне удивился он. — Вы-то сами знаете, как тут оказались?
— Ну я же тут с детства… — похоже, я начал отвечать про то, как оказался на этой улице, хотя осознал это позже.
— Детство — это когда люди были маленькими? Как дети? Конечно, мне немного жаль, что я не был тут маленьким и не могу знать, как выглядит эта улица с высоты роста небольшого человека, но, мне кажется, детство — не лучшее время в жизни.
— Да, но почему? Ведь не только ум важен… Есть же еще воспоминания, хотя бы о родителях, а они заботились…
— Не думаю, что заботились настолько, насколько вы теперь об этом хотите помнить.
— Не в воспоминаниях же дело. Человек взрослеет вместе с печалью от того, что он видит, как все проходит. Вот вы понимаете, что все проходит?
— Что ж я, по-вашему, бессмертен? — Он улыбнулся. — И только потому, что в детстве не жил здесь?
— Послушайте, — я махнул рукой, поняв, что переиграть его мне не по силам, так что игру и не надо затевать, тем более что цель теперь состоит не в немедленном выяснении того, кем таким нечеловеческим он является, а в том, чтобы переманить его жить к себе. — А пить-то вы пьете?
— Иногда, — улыбнулся он.
— А это доставляет вам удовольствие? — Я уже опасался всего.
— Доставляет, — он улыбался.
— А на работу? — спохватился я. — Вы же работаете или что, уволились?
— Да работаю, я, работаю, — что ли даже вздохнул он. — Куда ж денешься. Отгул сегодня взял за выходные. Пошли в магазин.
Разумеется, мы пошли не в киоск — не один же киоск на улице был источником продуктов, к тому же мы стояли неподалеку от железной дороги, там столкнулись, хотя я потом не понял, как он там мог оказаться. Ну да, там жила Галкина, но шел он не со стороны ее дома — что я еще мог бы как-то понять, а словно бы в самом деле со стороны насыпи, будто сидел там и медитировал на кривящиеся за поворот рельсы.
Так вот, поскольку мы были в том конце улицы, то и пошли в древний советский магазин, четырьмя от: делами вытянувшийся в доме № 28, прилегая к книжному "Тотему". Раньше магазин назывался просто "Гастрономом", теперь же у него было личное имя, как то — "Рябинка". Внутри на стене даже висел цветной плакат с надписью: "Если Вам нужно хорошее пиво, в "Рябинке" Вас встретят тепло и красиво". Вот, даже с большой буквы "Вы".
