Внезапно бесенок Птах оттолкнул Антона и побежал вперед.
— Что ты делаешь? — закричал Антон и кинулся вслед.
Реакция дракона была мгновенной. Он собрался, оперся на мощный хвост и задние лапы, его крылья, больше похожие на китайские веера, замолотили по воздуху, помогая удерживать равновесие. Длинные шеи вытянулись и развернулись под одинаковым углом друг к другу, напоминая латинскую «W», и только головы безостановочно вертелись, как на шарнирах, пытаясь поймать верткую цель в прорезь прицела.
Когда это удалось, дракон радостно загромыхал и начал обстреливать Птаха короткими огненными струями. Причем очереди следовали одна за другой, настолько быстро головы передавали друг другу эстафету, а наводка становилась все точнее.
"Совершенная боевая машина, — подумал Антон, которого будто пригвоздили к месту, — терминатор, блин".
Одна из огненных струй вскользь мазнула тощее тельце бесенка. Тот испуганно заверещал и, петляя, как заяц, ринулся обратно.
Антон будто наяву услышал голос сестры: "Когда станет совсем невмоготу, достань полотенце и гребень, сломай гребень и брось навстречу опасности".
Спасать Птаха надо было немедленно и парень, не сомневаясь ни минуты, вытянул сверток. Не разворачивая, сломал деревянный гребень и, яростно размахнувшись, кинул все вместе — и гребень, и полотенце — дракону в морду, так как тот, оказывается, умел довольно быстро бегать и был уже почти рядом. А потом Антон безнадежно закрыл глаза. Быть «героем» у него не получалась.
И он не видел, как в воздухе смертоносной тучей закружились деревянные стрелы, повисли над драконом, а потом разом воткнулись в землю около него, неизвестно как увеличившись в размерах. Грозный страж замка оказался окружен частоколом из огромных стволов деревьев, преодолеть который он не мог.
Дракон заревел, с размаху влупился в неожиданно вставшую на пути преграду, отлетел назад и принялся опять плеваться огнем, но то ли запас боеприпасов иссяк, то ли частокол был огнеупорным, но тюрьма оказалась крепкой и беснующемуся внутри узнику не поддалась.
А полотенце, трогательно вышитое крестиком, вообще повело себя странно — оно выгнулось дугой, перебросилось мостиком над полем боя, непринужденно нырнуло в распахнутые ворота и друзьям, которые к тому моменту уже открыли глаза, ничего не оставалось, как ступить на эту импровизированную «street».
Не успели они двинуться вперед, как поняли, что идти им не придется. Под ногами мягко завибрировало и понесло вперед, как на эскалаторе, только ветер свистел в ушах.
