— Я… — замялся Антон. Ну, как ему сказать, что денег нет, когда уже все выпито, съедено? — У меня… — он выразительно похлопал себя по одежде, в которой фасоном не предусматривалось никаких карманов.
— О плате не беспокойтесь, все давно оплачено. — Щеки толстяка были готовы лопнуть, такой широкой была его улыбка.
— Да? Тогда спасибо.
— Не мне, Тимофею скажешь, и за меня тоже, при случае, — хозяин благодарным жестом приложил руки к груди, почти незаметной в сравнении с его объемистым животом. Антон пожал плечами и, буркнув ещё раз «спасибо», красный от стыда, выскочил за дверь, где его тут же схватил за рукав поджидающий Птах.
Быстрым шагом пройдя через селение, Птах вывел парня к реке, где на берегу их ждала лодка. Полная луна во всем своем великолепии блистала на небе, но туманная дымка неумолимо заволакивала все вокруг. Лес в этом месте вплотную подступал к воде, сквозь переплетение кустов и деревьев разглядеть что-либо было трудновато. Впрочем, Антон не стремился к изучению достопримечательностей. Его больше волновало свое неопределенное будущее.
Пацан торопливо прыгнул в лодку, Антон за ним. Не дожидаясь, пока парень нормально усядется, начал грести.
— К чему такая спешка?
— Нас ждут, — лаконично ответил Птах. Парень дипломатично помолчал, но странное бегство его спутника из трактира не давало покоя.
— Птах, а что с Тимофеем произошло? — наконец решился спросить своего провожатого Антон.
— Хмель, — коротко ответил Птах. На удивленный взгляд парня добавил: — Я подлил ему в квас хмельного меда, оборотни не переносят хмеля, начинается неуправляемый перекидыш.
— Неуправляемый что? — не понял Антон. — Какой оборотень? — и замолк на полуслове, резко качнувшись вперед — лодка чиркнула дном по мели.
— Быстрей, быстрей, — Птах уже стоял на берегу и нетерпеливо приплясывал на месте.
— Темно ж, хоть глаз коли. — Нога его соскользнула. Антон со всего маху плюхнулся в воду: — Черт! Куда ты меня затащил? И луна как назло скрылась. — Птах молча дернул парня за руку и помчался бегом, не обращая внимания на возмущенные вопли своего эскорта о том, что он скоро лапти потеряет. Потом у Антона сбилось дыхание и орать стало затруднительно, тут бы успеть вовремя вдохнуть-выдохнуть. Ну, пацан, ну, спринтер!
Теперь только шумное дыхание бегущих нарушало тишину леса, замершего в тревожном ожидании. Правда, Птах еще раз напомнил Антону, чтобы тот не отставал, потому что сегодня он слабоват. В каком смысле может быть слабоват двенадцатилетний пацан, задуматься не было никакой возможности. Да и не получается думать, когда во весь дух несешься по лесной чащобе, где стороной скользят непонятные тени, раздаются утробные леденящие кровь звуки и изредка в отдалении мелькают разноцветные вспышки. Все мысли были только о том, чтоб скорей это все кончилось, особенно бег по пересеченной местности.
