Роскошь | страница 8



Рождественская публика в ресторане на семьдесят мест оказалась многочисленной, но плохо запоминающейся. Исключение составила французская пара за соседним столиком. Им было лет по восемьдесят, и, судя по долетавшим словам, они продолжали быть тайными любовниками в течение последних шестидесяти лет. Это была крупная буржуазия с зобом, пигментными пятнами и нравственными убеждениями, не склонная менять свои опасные связи. После обеда они выдвинулись в номер, и там она, как водится, сняла перед ним свои голубые чулки. Ну, что ж, это — тоже роскошь.

Парижское Рождество было самым теплым за последние сто лет. Эйфелева башня стала похожа на букет цветов. Если фотосъемка блюд была ошибкой, то вторую я совершил в беседе с флористом. На Рождество в George V — миллионы белых цветов. Директор недаром сказал (я забыл это отметить), что у них «благоуханная роскошь». Букеты аранжирует известный на весь мир Джеф Литем, родом из захолустного штата Юта: безупречная «голубая» внешность, серьга в ухе. До того, как стать флористом, он был моделью. Джеф отказался фотографироваться: сказал, что простужен, но потом забыл, что простужен, и сфотографировался. Каждую неделю грузовик из Голландии везет ему цветы. Джеф работает с цветами смело. Некоторые букеты он погружает в огромные вазы вверх ногами: из прозрачных ваз торчат корешки, а сами цветы плавают под водой. Но торговой маркой Джефа можно назвать выпрыгивающие из ваз букеты: они на пределе выпадения на пол. Выпрыгивающие цветы обладают энергией чистой радости. Они похожи на вокзальные объятья, когда люди бросаются друг другу на шею и — застывают на фотографии, снятой далеким от семейных эмоций чьим-нибудь двоюродным братом. Джеф и есть дальний родственник всех гостиничных встреч. Он доказал, что роскошный интерьер не имеет права быть этикетным. Этикетных букетов хватает во всех гостиницах мира, кроме ночлежек. Эти букеты заявляют вам, что гостиница не скупится. Но заявление вызывает у вас сомнение своей навязчивостью. Растормошив цветочную знаменитость нехитрыми домыслами о его творчестве, я получил в качестве награды вопрос о русских цветах.

— Вы когда-нибудь нюхали кокаин? — спросил я флориста, работавшего до Парижа в шикарных отелях Беверли Хиллс и Лас Вегаса.

Флорист уставился на меня, превратившись в американца из штата Юта. Он не сказал ни да, ни нет, чего с ним, видимо, не случалось последние десять лет.

— Розовые поля иван-чая на русском Севере похожи на кокаиновые видения, — дружески сообщил я.