— Моя жена умерла от рака, — сказал Араки. — Возможно, я этому помог. Я же говорю тебе, что она сильно нервничала.
— Ты ее тоже снимал голой?
— У меня такое впечатление, будто я сам задаю себе вопросы. Ты знаешь, что Япония скоро утонет?
— Сейчас ты скажешь очередную шутку, — предупредил я его.
— Почему ты такой добрый, Эротос?
— Для тебя слова не имеют никакого значения, — ответил я.
— Япония скоро утонет потому, что у нас появилось много толстых женщин.
Он громко закричал и стал бешено бить в ладони.
— В этом баре есть деревянная лестница, — сказал Араки. — Она ведет вниз. Туда людей с круглыми глазами не пускают. Я не люблю делать фотографии на цифровых камерах. Фотография должна быть мокрой.
Он поднялся с дивана, выпил виски и снова сел.
— Послушай, — сказал Араки, — когда моя жена умерла от рака, я решил ее сфотографировать. Я думал: мне надо ее сфотографировать мертвой. Я никогда до тех пор не фотографировал мертвых любимых женщин. Я подумал, что наступил очень важный момент: я буду фотографировать мертвую любимую женщину в первый раз. Я вынул из кармана вот эту маленькую камеру «Минолта» и решил начать с рук. У нее были окаменевшие пальцы с длинными, хорошо отполированными ногтями, красивого, страшного воскового цвета. Ты когда-нибудь целовал руки мертвым женщинам? Об этом в другой раз, — перебил он себя. — Ты когда приехал в Японию?
— Сегодня утром, — сказал я. — Она меня встретила в аэропорту.
В углу сидела маленькая женщина и улыбалась, как зверек.
— Эээээээ… — сказал Араки.
— Ты чего?
— У меня такое впечатление, что на прошлой недели мы с тобой были на Хоккайдо, — сказал Араки. — Охотились на лис.
— Ооооооо… — недоверчиво сказал я.
— У меня такое впечатление, что завтра было вчера, а послезавтра будет совсем давно.
— Я знаю, — сказал я. — Смотря что брать заточку отсчета. Многие немцы рассказывают, как их бабушек насиловали русские солдаты и офицеры. С таким чувством, что теперь наконец можно. Раньше нельзя, а теперь анестезия прошла. Как будто война началась в 1944 году.
Араки вдруг весь просиял.
— Только не говори мне слово ГАРМОНИЯ. Мы все здесь ее лицемерные заложники. Мы пойдем теперь в очень особую баню, и ты тоже с нами пойдешь.
Акико зажала ладони между колен.
— Разрешите вам сказать, что сопровождающие не имеют права ходить с Виктором Владимировичем в турецкие бани за счет принимающей стороны.
— А у тебя где принимающая сторона? — вежливо поинтересовался Араки. — Я уверен, что у тебя розовые соски, а не коричневые. Я угадал?
