— Гм. Наверное, преступники считают, что снег скроит следы их злодеяний.
Я поднялся и, как рекомендовал мне мой лечащий врач, для улучшения кровообращения прошелся взад и вперед по курилке. Еще можно было бы приседать, хлопая в ладони над головой. Но боюсь, что это показалось бы невежливым по отношению к Татьяне. Да что там невежливым! Как бы она не сочла меня сумасшедшим!
— Нет, Таня, — сказал я, останавливаясь. — Всему виной генная память. Наши далекие предки не ходили в снегопад охотиться на мамонтов или северных оленей. Коротали время, сидя, в пещере у костра. Ну и тырили со скуки друг у друга каменные топоры и звериные шкуры.
— Вероятно, что так. Не буду спорить, — улыбнувшись, произнесла Татьяна. Все-таки у нее был изумительный голос — журчащий, как весенний ручеек. Один такой голос позволил бы сделать блестящую карьеру. Но, собственно, она ее и сделала. Если можно назвать блестящей карьерой работу диктором на вещевом рынке.
— Сегодня у тебя было много посетителей. Заполнили весь коридор. — Я снова опустился на кушетку, но с другого края и ближе к Татьяне.
— Да. Прямо целая делегация. Приходил мой любимый бывший муж с матерью и другими родственниками. Все просили, чтобы я забрала из милиции свое заявление.
— Ты его заберешь? — с участием спросил я.
— Пока еще не решила. Наверное, да. Какая мне польза от того, что его посадят в тюрьму? На одних передачах разоришься.
— Здесь я тебе не советчик. Но он тебя сильно избил.
— Он извинился и пообещал, что такое никогда больше не повторится.
— Ты ему веришь?
— Господи, конечно, нет, — фыркнула Татьяна. — Не наивная девочка.
— И продолжаешь с ним жить?
— Продолжаю — по привычке. Хоть и бывший, а муж. Но мне трудно с ним.
Я отодвинул ногой подальше от себя утку, лежащую на полу возле кушетки. Из нее нестерпимо пахло закристаллизовавшейся мочой. Что, натурально, мешало плавному течению моих мыслей.
— Почему ж ты, Таня, тогда хочешь забрать свое заявление? — поинтересовался я.
— Да жалко этого дуралея. Он работает в администрации нашего рынка. Работа тяжелая и нервная. Домой иногда возвращается злой как черт. Срывается на мне. В эти минуты я его просто ненавижу.
— Понимаю.
— А знаешь, как он меня ревнует? Жуть! И все на пустом месте. Шут с ним. Говорить еще о нем — больно много чести, — заключила Татьяна, выдержала короткую паузу и сказала: — Слушай, Володя, я бы сейчас с удовольствием чего-нибудь выпила. Хочется забыть обо всей этой истории.
