– Телевидение здесь абсолютно ни при чем. Абсолютно, – с достоинством сказал парик. – Я просто привел этот пример, доступный большинству… Но если б вы знали, какой у нас призовой фонд! – Он прижал руки к груди и закатил глаза. – Выигрыш позволит вам реализовать все ваши сокровенные желания!
– Нет у меня никаких сокровенных желаний, – буркнул я. – Все мои желания абсолютно тривиальны. Денег побольше и не работать.
– Но это же замечательно! – воскликнул седой.
– А делать-то что надо? Червяков живых жрать и гоняться друг за другом с базукой в московской канализации? Это не мой стиль.
– Ни в коем случае, – седой явно огорчился. – Я же сказал, что к телевидению наше предложение не имеет никакого отношения. Зря я вам привел такой пример. У нас не шоу. Сама жизнь покажет, кому достанется приз. Никаких червяков не будет, а базука или иное оружие – на ваше собственное усмотрение. Но, надеюсь, до этого не дойдет, – он холодно улыбнулся.
– Правила-то какие? – вяло полюбопытствовал я.
– Правил нет. Вы сами поймете, что нужно, чтобы остаться единственным.
– Погодите, еще раз, – попросил я: против воли меня начало охватывать любопытство. – В вашем шоу нет условий? Нет цели? Ничего не надо делать? Каков же тогда его смысл?
– Не шоу это, Иван, сколько можно повторять! – с легким раздражением произнес седой. – Что делать – это ваши проблемы. Иногда, подчеркиваю, иногда разумнее вообще ничего не предпринимать. Единственное условие, оно же цель – останется один. Из девяти… пардон, уже из восьми. Поверьте, у нас неограниченные возможности в смысле призового фонда, – он голосом выделил слово «неограниченные». – А уж какими способами этого фонда достичь – решать вам.
– О какой приблизительно сумме идет речь? – спросил я осторожно.
– Иван Леонидович! – Он вновь стал терпелив и вежлив. – Речь идет не только о деньгах. У подавляющего большинства людей, конечно, все сводится исключительно к дензнакам. Но наш призовой фонд позволяет выполнить разнообразные желания…
– О такой телеигре я тоже слышал. Дарят путевку на Гавайи или возможность провести ночь с Мадонной, – вспомнил я.
– Ну, последнее вас вряд ли бы заинтересовало, – сказал седой парик. Он едва заметно подмигнул и сразу стал похож на заведующего кафедрой, который на полях моей курсовой написал: «Твой нос Пьерро и губ разрез манящий…» Это что, новый способ знакомиться? Но откуда ему знать, ведь никто никогда не догадывается… Или я неправильно понял его слова и подмигивания? Как же, неправильно! Паршивый старый хрыч чересчур осведомлен. Откуда приехал – знает. Когда приехал – знает…
