Шаркают мужики лаптями по примороженной земле, пламенеют их бороды на шалом ветру.
— Вот только ради вольности и идем, так ни за что не пошел бы, — тянет Иван.
— Кто тебя просит, молчи уж, клейменый.
Притих Иван, уже не показывает свои представления; когда просят, вяло отмахивается рукой и отворачивается.
— Есть слух, будто царь готовит вольную мужикам.
— Чудак, пусть хоть сто вольных будет, но царь и помещики себя не обидят. Так и так их карман будет полон, а наш — пуст.
— Пока дадут вольную, мы уже сами будем вольными, — проговорил Ефим — Царь ить не милостив к своим мужикам.
— Вот это да, Ефим. Ить ты за всю жисть первый раз сказал разумное слово. Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Дали добрую порку — и заговорил, а ить порот был сто раз!
— Энта оказалась особой, — засмеялся Ефим. Повеселели мужики. Заживает спина, чешется.
— Сходят коросты, зарастает все, вша их заешь!
— Не ждите, мужики, послабления, равными мы можем быть с царем и помещиками только на погосте. А там, в том краю, мы можем зажить весьма хорошо.
— Не дадут нам пожить, найдут нас жандармы.
— Дотянется царская лапа и туда.
— Не дотянется, ежли бы я знал, что дотянется, рази бы я пошел туда. Там мы будем жить как у бога за пазухой. Сибирь велика, найдем место, где спрятаться.
— Детей растеряем по Сибири, — вздыхали мужики.
— Это да, жалко, а может, обойдется?
— Марфа боится, что Митяя потеряет.
— Митяю надо давно быть хозяином, а он под Марфой ходит.
— Хозяин я, вот сегодня же поколочу Марфу.
— Слабо!
— Поколочу.
— Ладно, посмотрим.
— И как я влип в это дело? — сокрушался Фома.
— Судьба, Фома, судьба! Нам хотел бока намять, а намяли тебе. От судьбы, как от комара, не отмахнуться.
— Чтобы тому Зубину в гробу перевернуться, чтоб его черти в аду смолой горячей обливали!
— Вместе грабили, а теперича враги. Чудно жисть устроена!
— Житуха штука крученая, как береза на ветру, не поймешь, куда и завернет. На дрова не расколешь, на сто рядов все перевилось, ничего, не печальсь, вместях будем стынуть на ветру, знобиться в снегах. Денег-то хоть чутка оставил про запас?
— Оставил, не все же мне валить в общий котел.
— Не силуем. Дал ты, ладно, больше не требуем. Хорошо, что согласился идти общиной. Один бы не дошел. С пашен размеренным шагом шел кузнец Пятышин.
— Чего головы повесили? — спросил он мужиков.
— Да так, нудновато что-то, — ответил за всех Ефим.
— Зря нудитесь, все будет ладно.
— У тебя всегда все ладно, живешь в достатке, ни разу не порот…
