Мы говорим о том, что на определенном уровне развития науки и техники это становится просто невозможным. Во-первых, как бы ни капризничали рыночные биржи и волатильности ценных бумаг, есть чисто биологический предел человеческих сил. Для того чтобы освоить ряд современных профессий (скажем, современную медицину) – ЖИЗНИ порой МАЛО! Если на одну профессию жизни не хватает, то как же можно требовать от человека (в соответствии с канонами «трудовой мобильности» «Экономикса»), чтобы он несколько таких профессий за жизнь освоил?!
Переквалификация, которой хвалятся биржи труда СНГ (это когда двухнедельные курсы отсидел – и стал из танкиста электриком) – не только крайнее неудобство для теряющего самоидентификацию человека. Это ещё и атрибут примитивного технологического уклада. Чем сложнее техническая (да и любая иная) система, тем дольше ею учатся управлять, тем меньше шансов ПЕРЕУЧИТЬСЯ.
Высокие технологии изживают рыночную переменчивость и отвергают её; впрочем, рыночная переменчивость платит им тем же. Нет ни одной частновладельческой космической компании, способной вне и помимо государства, его бюджета и госплана покорять космос. Нет ни одной авиастроительной компании, которая развивала бы самолетостроение без поддержки, заказов, субсидий и бонусов от государства, его бюджета и госплана. Русскому царю ещё в XIX веке пришлось выкупать у частников железные дороги, потому что они – с их протяженностью, материалоемкостью, социальной значимостью и поминутной синхронизацией расписания – оказались слишком сложной системой для рыночной переменчивости.
Идеал рыночной переменчивости – сезонный рабочий. Нужно собирать мандарины – наняли. Собрали мандарины – уволили. Следующей осенью приходи… Идеал технократии противоположный – это профессионал, который всю жизнь разрабатывает одну и ту же тему, все глубже и глубже уходя в детали её оптимизации. Такого попробуй уволь в неурожайный сезон – замену ему придется готовить ДЕСЯТИЛЕТИЯМИ, да и то – если у сменщика будет потребный талант, способности, склонности именно к этой теме, именно к этому делу…
Второй пережиток частновладельчества в производственной квалификации – самобытность. Я владелец мастерской, леплю горшки, да такие, что в целом мире им подобных нет! Честь мне и хвала, и называюсь я ремесленником. Но приходит время, когда встает настоятельная потребность состыковывать сделанное в разных мастерских. Это удобно, это универсально, это, наконец, просто необходимо на определенном витке развития. Не всегда у тебя будет возможность и желание бегать за патронами к тому мастеру, что продал тебе ружьё.
