– Только к одному еврею, – уточнила Марина. – К Леве Маркову.
– И еще одно, – не слушая ее, продолжала я. – Алиби его надо бы проверить поосновательнее! И прочитать письма Маркова к нему. Может быть, в них он сообщает Севе что-то интересное? Хотя, если Гайворонский виновен в смерти своего друга, он вряд ли сохранил эти письма.
– Да вы что, Татьяна Александровна?! – искренне удивились и Марина, и Максим. – Вы подозреваете Севу?! Этого же не может быть! Просто не может быть – никогда!
– Я хочу прочитать письма Маркова, еще раз поговорить с Гайворонским и выяснить точно, где он был восьмого февраля, – упрямо стояла на своем я. – И, скорее всего, – я посмотрела на часы, – я сейчас поеду в краеведческий музей. Предлагаю вам отправиться со мной – так мне будет спокойнее за вас. И не бойтесь Горячего – у меня хорошая физическая подготовка, если что, я смогу вас защитить. Ну, и на крайний случай у меня есть пистолет.
– Ну, хорошо, – продолжая недоумевать, согласилась Марина, Максим же, в силу своей флегматичности, просто пожал плечами и пошел одеваться.
* * *
Краеведческий музей размещался в историческом центре города и представлял собой особняк девятнадцатого века, классического купеческого стиля. Музей, увы, в нынешнее время господства материальных интересов не пользовался особой популярностью у публики. Насколько мне было известно, его практически не финансировали, денежные вливания в него считались бесперспективными, и многие сотрудники покинули свое место работы. Трудиться там остался совсем небольшой штат, в основном, состоящий из женщин глубоко пенсионного возраста, убежденных интеллигенток. Дамы работали не за мизерную зарплату, к тому же, выплачивавшуюся нерегулярно, а, в основном, из любви к искусству, истории – словом, это был «культурный генофонд» города. А возглавлял это архаичное царство господин Всеволод Гайворонский.
– Кстати, – обратилась я к Заботкиным перед тем, как войти в здание, – Марков с Гайворонским переписывались по обычной почте? Не по электронной?
– По обычной, по старинке, – кивнула Марина.
– А почему?
– А потому, что вы не знаете Леву Маркова! – со смехом пояснил Максим. – У него же в Германии не было Интернета! Более того, у него и компьютера-то не было, потому что это дорого. А Интернет? Это же дополнительные расходы! Лева бы скорее удавился, чем пошел на такие траты. Это же ра-зо-ре-ние!
Последнюю фразу Максим произнес с несвойственной для него эмоциональностью, к тому же, с характерной картавостью, и я поняла, что он пародирует стиль речи покойного Маркова.
