Из-за шариков выбежал Фитюлька, посмотрел в небо, печально погудел хоботком, увидел двадцатикопеечную, подобрал, подул на нее и спрятал в карман. Потом снял со спины скатку и расстелил ее на песке. Это оказался дырявый гамак. Фитюлька вздохнул, почесался, хотел лечь, но что-то увидев схватил гамак и скрылся.
Из-за бархана выполз Пж с длинной никелированной трубой и нацелился на корабль.
Рубка.
… Ракета тряслась.
- Ну что? Летим или все разогреваемся? - спрашивал Машков.
- Разогреваемся, - сказал Гедеван, глядясь в маленькое зеркальце. - У, как негры загорели, дядя Вова. - Он спрятал зеркальце в портфель. - Когда будем подлетать к Земле, шторки откройте, что я смог сориентироваться, - предупредил он пилотов.
Уэф следил за датчиками. Би медленно передвигал рычажки.
- Не все будем рассказывать, ладно, дядя Вова? – попросил Гедеван, засовывая поглубже в портфель намордник.
- Ку, - сказал Уэф, остановив рычажок.
- Сели, - вздохнул Би.
- Поймали? - Машков вскочил.
Гедеван быстро стал извлекать из портфеля стерженек.
Би поднялся с кресла.
- Это не Плюк, родные, - обратился он к землянам. – Это Хануд.
- Какой еще Хануд?
- Моя планета, - вздохнул Би.
- Наша, - поправил Уэф.
- Смотрите, - Би нажал кнопку в панели.
Стальные шторки в иллюминаторах поднялись, Яркий луч прожектора выхватил из темноты черную сожженную поверхность.
- Здесь ночь, дядя Вова, - сообщил Гедеван, подходя к иллюминатору.
- Ладно. Допустим это Халуд. Дальше что? - зло спросил Машков, .опираясь на трубу, как на меч.
- Владимир Николаевич, - Би посмотрел на Машкова глазами, в которых была неподдельная боль. - Двадцать лет назад, когда мы вернулись с гастролей и увидели это, я… я… – Би замолчал.
- Извините, а здесь тоже только песок? - спросил Гедеван.
- Пепел, Гедеван Алексидзе, только пепел. Я даже шарики… Я даже шарики моих… – Би постучал кулаком по панели. - Сейчас… Извините… Сейчас…
- А что случилось? - тихо спросил Гедеван Уэфа.
- Нас Зэтта трэнклюкировала!
- За что?
- За то, что мы их не успели трэнклюкировать.
- А вы их за что? - спросил Машков.
- Сейчас уже это никто не помнит… - лицо Би сморщилось.
- Дай твою жидкость, Гедеван Алексидзе. Мы выпьем и скажем всем-всем моим, кто здесь… кто когда…
- И моим, - сказал Уэф.
- Гедеван вынул из портфеля бутылку и пластмассовый стаканчик.
- Уэф поставил на пол две кружки.
Гедеван налил остаток водки в кружки.
Снял пилотку.
- За память, - тихо сказал Машков. Он поднял кружку. Понюхал. Поставил.
