Путники не дали дикарям возможности атаковать их первыми; они бросились навстречу им сами, когда до врага оставалось не более пятнадцати шагов. Дикари завопили еще громче; затем Конан и Зольдо врезались в толпу чернокожих, и их воинственные клики смешались с предсмертными стонами и хрипением.
Конан рубился мечом, колол кинжалом и наносил удары сапогами. На врагах не было даже набедренных повязок, а меч играючи распарывал раскрашенные щиты; лезвие со свистом резало воздух, и каждый удар повергал противника на землю. Краем глаза киммериец глянул, что поделывает бессмертный. Зольдо косил дикарей так, как мальчишка косит палкой траву, воображая, что палка — это меч, а трава — несметное войско неприятеля. Грозный вопль дикарей стремительно перешел в общий крик ужаса; оставшиеся в живых развернулись и бросились бежать едва ли не быстрее, чем при атаке Поле боя опустело, лишь на земле валялось шесть распростертых безжизненных тел, и почва жадно впитывала их кровь.
Конан, нахмурившись, смотрел вслед удирающим во все лопатки дикарям. Догонять их было пустым делом: они пересекли открытое пространство и затерялись между деревьями в лесу.
Бессмертный обходил трупы убитых.
— Конан, — позвал он, — иди сюда.
Киммериец приблизился к нему.
— Что тебе? — спросил он.
Зольдо кивнул на тело, лежащее перед ним.
— Этот живой. Притворяется мертвым.
Конан всмотрелся в лицо дикаря, и черная кожа того посерела. Он казался мертвым, но киммериец заметил, что ресницы чернокожего мелко дрожат. На бедре его была большая рана от удара мечом.
— Добей его, — равнодушно сказал киммериец и отвернулся.
Бессмертный коротко взмахнул клинком, дикарь дернулся и застыл.
— Теперь нам надо спешить вдвое против прежнего, мрачно сказал киммериец. — Чернокожие, что живут здесь, менее гостеприимны, чем те, которых мы встречали раньше. За нами будут охотиться.
Громыхание барабанов казалось, заполнило все небо; замысловатые дроби из раскатистых низких звуков вели перекличку, которая продолжалась весь день. Она притихла только перед сумеркам, стала реже, но время от времени тяжелая дробь издалека поднималась к покрасневшему небосводу.
Киммериец оперся спиной о замшелый валун, что торча из земли подобно острому зубу, нацеленному в зенит, спугну в ящерицу, которая грелась в предзакатных лучах солнца. Рептилия испуганно метнулась в щель на камне, мелькнув зеленой спиной. Грудь киммерийца тяжело вздымалась под кольчугой, по шее сбегали струйки пота. Зольдо опустился на землю рядом с валуном. Большую часть пути после нападения дикарей они проделали размеренным неспешным бегом, но лоб бессмертного оставался сухим, а дыхание его не было слышно.
