«по примеру Томаса Мертона»,
[18] который, как частенько повторял Родни, принял страшную и глупую смерть. Среди прочих присутствовал Кельвин, еще один подающий надежды медик, большой поклонник ножей и стрелкового оружия, и единственный друг Гила среди сотрудников. У меня самого здесь друзей было на одного меньше, чем у Гила. Все эти люди продавали книги в тени Питтсбургского университета.
— Сегодня вечером намечается капустник, — сообщил Эд, вскакивая на ноги. Джои остался лежать на спине. Верхняя часть его туши представляла собой путаницу из лямок бюстгальтера и женских прокладок, заполнявших чашечки, в обрамлении декольте. — Мы тут решили примерить костюмы.
— Парни, костюмы просто великолепны, — оценил я. — Потрясающе. Э, десяти еще нет, не так ли? У меня пока есть время? Прошу прощения, я должен сделать один звонок.
Я вернулся в торговый зал и направился к телефону. Руки мои тряслись. У Беллвезеров было занято. Я попытался понять, что за чувство меня охватило: страх или предвкушение. «В чем дело?» — спрашивал я себя. В задней комнате по-прежнему смеялись, два покупателя отирались возле порога, должно быть, разглядывали пончики. С кем он разговаривает? Что мне сказать, когда он возьмет трубку?
Хотя я западал на девушек и занимался с ними любовью, моя детская неуверенность в себе и слабость, мои страдания в роли «голубого», навязанной мне оскорблениями и тумаками более сильных мальчишек, и моя нынешняя одержимость Артуром делали меня легкой жертвой таких вот непреднамеренных наездов, какие только что позволили себе два ряженых жирдяя. Слушая гудки в телефонной трубке, я спросил себя в той прямой и решительной манере, в которой разговаривают с самим собой, не хочу ли я заняться сексом с Артуром.
— Арт! — прокричала Валери, самая умная, успешная и угрожающе стройная женщина «Бордуок». — Ты ведь как раз собирался положить трубку? — И строго на меня посмотрела. Валери вообще считала строгость самой эффективной манерой управления персоналом и обладала огромным арсеналом строгих мин и словесных выражений, которые она делала еще более многозначительными, сводя длинные густые брови к переносице. Ее лицо в целом наводило на мысли об афганской борзой.
— Конечно, именно это я и собирался сделать. Надо же! — произнес я, вешая трубку. — Как ты узнала?
— Домоводство, — приказала она. — Сейчас же. Там, похоже, произошло стихийное бедствие.
— Хорошо. — Я выхватил у Гила метелку из перьев для сметания пыли и пошел к секции домоводства, чтобы навести порядок на полках. Я гонял пыль до тех пор, пока в голове моей не закружились облачка пылинок и тоски.
