Я понял, что тысячу раз видел это здание и что оно не могло быть ничем иным, кроме Фабрики по Производству Облаков. Я сказал об этом Артуру, а сам подумал о католической школе и о том, как это похоже на него — попасть в лоно школы ангелом и выйти оттуда развратником.
— А Кливленд тоже католик? — спросил я.
— Нет, он никто, — ответил Артур. — Алкоголик. Хочешь груши?
Я поблагодарил его и взял теплый, крупинчатый ломтик. Постепенно я забыл о декларации моей гетеросексуальности, которая готова была сорваться с языка, и обнаружил, что мне не хочется нарушать ровное течение нашей беседы, время от времени прерываемой ленивыми паузами и звуками пережевывания пищи.
— Когда я познакомлюсь с Кливлендом?
— Он тоже хочет с тобой познакомиться. Я рассказывал ему о тебе. В общем, на этих выходных я устраиваю небольшую вечеринку в доме Беллвезеров. Слушай, Бехштейн, ты так ни разу ко мне и не зашел! Ты обязательно должен прийти с ночевкой.
— Ну-у… — замялся я.
— Мохаммед уже ночевал. Мы нарушили правила. Осквернили брачное ложе Нетти и Эла.
— Да? — промямлил я. — А этого не было предусмотрено в правилах?
— Шутишь? Ты бы видел список, там перечень в двенадцать страниц. Что я должен делать, а чего не должен ни в коем случае. Их кровать вообще стоит вне всяких посягательств.
Такое непосредственное упоминание о том, что он переспал с Мохаммедом, после памятного случая на вечеринке показалось мне столь многозначительным и странным, что я почувствовал облегчение, любопытство, смущение, брезгливость и восторг одновременно. В моем сознании сложились и были отвергнуты восемь или девять различных вопросов, сводившихся к одной-единственной мысли: «Ты спал с Момо?» Вместо этого я произнес:
— Постараюсь прийти на твою вечеринку. А Кливленд будет там?
— Ну, в общем, его имя тоже упомянуто в списке.
— Разрешенного или…
— Запрещенного, категорически. Но мы что-нибудь придумаем.
— А отчего ему нельзя появляться в этом доме?
— Потому что его боятся и презирают везде, где бы он ни появился, — ответил Артур. — Моя мать считает его Воплощением Зла.
— Понятно, — прыснул я.
Он встал, закурил сигарету и кивнул в сторону библиотеки:
— Мне пора возвращаться.
Я пожал его руку, вслух поблагодарил за приятно проведенные полчаса, а молча — за то, что он не испортил дня попытками урвать запретные ласки, и мы расстались возле главного входа в библиотеку. Позже я узнал, что, вернувшись на работу, он пригласил Флокс на свою вечеринку и уверил ее, будто я собираюсь прийти только ради того, чтобы потанцевать с ней.
