— Посмотрите в патио, — предложил наконец какой-то араб, набивший рот белым мясом креветок. — Там тьма народу спортом занимается.
Мы вышли на желтоватый свет заднего двора, старый добрый желтый свет фонаря-репеллента, распугивающего насекомых, что озаряет задние дворы, притягивая мохнатых мотыльков, уже которое лето подряд. Нам сказали неправду: хотя народу на темном газоне фланировало немало, спортом там занимался только один человек. Все остальные, в легких свитерах, прогуливались с бокалами, потягивая выпивку. На газоне играла в гольф молодая женщина, а все остальные наблюдали за ней.
— Это Джейн, — сказал Артур.
Стоя в одиночестве посреди огромного двора, на который уже опустились сумерки, она мастерскими ударами посылала невидимые мячи в разные концы поля. Пока мы спускались, стуча каблуками, по деревянным ступеням на мягко шелестящую траву, я наблюдал за ее движениями. Передо мной был воплощенный идеал моего отца: легкий философский наклон головы, сильный ровный замах, четкое, торжественное завершение удара, которое длилось — аристократический штрих — на долю секунды дольше необходимого. Она была высокой, стройной, в сумеречном свете ее белые блуза и юбка для игры в гольф выглядели серыми. У девушки было отстраненное от сосредоточенности выражение лица. Удар — и она улыбнулась, встряхнув светлыми волосами. Мы зааплодировали. Она поискала в кармане новый мячик и положила его к метке.
— Ей просто льстят, — сказала какая-то девушка, будто мы нуждались в объяснениях.
— Она прекрасна, — услышал я собственные слова. Кто-то из зрителей обернулся в мою сторону. — Я про то, что у нее прекрасный удар, просто совершенный. Смотрите!
Она снова ударила по мячу, и спустя мгновение послышался далекий звук удара мяча о металл.
— Джейн! — окрикнул Артур.
Она обернулась и опустила поблескивающую клюшку. Желтый свет выхватил ее лицо и безупречную короткую юбку. Девушка приложила руку козырьком ко лбу, пытаясь угадать окликнувшего среди нечетких силуэтов гостей.
— Артур, привет! — Она улыбнулась и пошла к нему по траве.
— Чья, говоришь, она подруга?
Мне ответили сразу несколько человек:
— Кливленда!
Спустя пару минут в одной из относительно тихих комнат вдали от гостиной мы трое сидели на том, что вполне можно было назвать канапе. От Джейн любопытно пахло — пивом, духами, скошенной травой и тем ароматом, который исходит от разгоряченного физическим усилием чистого тела. Артур представил меня как своего нового друга, а я внимательно наблюдал за лицом Джейн — не появится ли на нем хитровато-понимающее выражение? — но ничего подобного не увидел. Тогда я засомневался, правильно ли истолковал интерес Артура к своей персоне, и стал себя упрекать за то, что неверно воспринял проявления простого дружелюбия. После того как мы с Джейн рассказали друг другу, какое поприще выбрали (она, кстати, занималась историей искусств), и пришли к выводу, что ни один из нас не сможет объяснить, почему сделал именно такой выбор, но оба ему рады, разговор коснулся планов на лето.
