— Ты не достал их оттуда… котят… когда заделывал дырку, да?
Отец смотрел на нее. Его глаза как будто тонули в морщинках; из-за очков с очень сильными линзами они казались огромными, так что у Наоми было такое чувство, как будто он смотрит не на нее, а сквозь нее.
— О чем ты, Наоми?
— Ты оставил их там, в стене…
— Ну что ты. — Он улыбнулся. — Не говори ерунды. Я их вытащил, всех пятерых. А мама отнесла в поле.
— Я их слышала. А еще я видела маму-кошку. Она была очень злая.
— Не говори ерунды, — повторил он уже раздраженно и снял очки.
Наоми вдруг поняла, что мамы в гостиной нет, и она осталась наедине с отцом, чего очень не любила. И особенно — в доме.
Она пошла в комнату к маме. Мама уже легла, но не спала. А читала книжку. Когда Наоми вошла, она отложила книгу.
Наоми забралась к ней в постель.
— Мама, можно тебя спросить?
Мама похлопала по матрасу, Наоми пододвинулась ближе и положила голову ей на руку.
— Про котят в стене. — Она смотрела в потолок, и ей представлялось, что это небо, по которому плывут облака, похожие на чье-то лицо. — Я хочу знать, успела ли мама-кошка забрать котят, прежде чем он заделал дыру?
— А почему ты спрашиваешь?
— Потому что я их сегодня слышала.
— Перед ужином?
Наоми кивнула. Лицо из облаков растаяло.
— Ты мне не сказала, что ты их слышишь.
— Я разозлилась, думала, вы мне врете.
— Я бы не стала тебе врать.
— Я спросила у отца, а он мне сказал: «Не говори ерунды».
— Ну… Это не ерунда, если ты была твердо уверена, что ты их слышишь.
Но это тебе показалось. Я сама видела, как они все ушли. С мамой-кошкой.
— Маму-кошку я тоже видела. Она была очень злая. Мне показалось, она на меня злится. Потому что я не проследила за ее детьми, и их оставили в стене.
— Нет, — сказала мама, гладя Наоми по волосам. — Коты не умеют думать, как люди. Скорее всего она просто была голодная. Или, может, она к тебе привязалась. Может, когда-нибудь она вернется сюда вместе с котятами, когда они подрастут, потому что она так за них переживала.
— Но я точно их слышала!
— А может, просто хотела услышать?
Наоми была сильно смущена, но она знала, что мама никогда не врет.
— Ты загорела, — сказала мама.
— Я видела в поле койота.
— Ты ходила в поле?
— Я искала котят.
— Ну, ты даешь! Только не говори отцу.
Утром Наоми опять была у стены и слушала через стакан.
Ничего.
Ни звука.
Она тихонько постучала пальцами по стене.
Опять ничего.
А потом… что-то.
Почти ничего.
Слабый жалобный писк.
И тут словно прорвало плотину.
