– Это идея! – обрадовалась Аня. – Хлеб ты уже научился выпекать, попробуй теперь лепить из него чернильницы. Хороший пример, пусть и не во всем положительный. Сколько Ильич зато успел всего сделать!
– Сколько он дров наломал, не выходя из кабинета. Лучше бы он действительно дрова колол. Так что от кабинета я лучше воздержусь. Что я, писатель Боборыкин, что ли?
– Если ты беспокоишься насчет денег, то я вчера получила первую зарплату. На письменный стол хватит.
– Из красного дерева? – осторожно поинтересовался Михаил.
– Из дерева, – ответила Аня. – Поедем, посмотрим стол?
– Вот еще, – заканючил Корнилов. – Что я, писатель Лажечников, что ли?
– В последний раз тебя спрашиваю. Кабинет или нет? Ну? Да или нет?
– Что я, писатель Фофанов, что ли?
Так Корнилов остался без своего личного, так необходимого каждому настоящему мужчине кабинета. В одной из комнат на втором этаже стоял стол с компьютером и два офисных стула. Это и был их общий, семейный кабинет.
Иногда поздними вечерами они выходили в интернет и начинали спорить, толкаться. Интернет-время быстро сгорало, а супруги все выясняли, какой сайт надо выбрать для семейного просмотра: «Поэзия “Серебряного века”» или «Дзю-дзюцу в России». Корнилов чаще уступал жене, но только для того, чтобы вдоволь поерничать над «размагниченной интеллигенцией» начала двадцатого века.
– Смотри, Медвежонок! – восклицала Аня. – Никогда не видела эту фотографию. Дом Блока в Шахматово. А в окошке мезонина торчит маленький Саша… Можно ее увеличить?
– Торчит… в окошке… Разве так можно говорить? – гнусавил под Аниным ухом Корнилов. – «Во фронтоне, меж балюстрадных проемов, наблюдается мимолетность Блоковского лика…» Ах, ах, мой дом в Шахматово! Сгорела моя библиотека! Мужички сожгли! Апокалипсис…
– Пригрела змею на груди! – кричала Аня, стараясь отпихнуть мужа от компьютера, но он совершал полный оборот на стуле и со злорадной улыбкой смотрел на нее опять. – Ишь набрался от меня литературщины втихаря. Теперь подло жалит исподтишка. Не смей касаться Александра Александровича своим ментовским языком…
– Да твой Саша Блок имел условный рефлекс на женщин. Отсюда все его беды.
– Поясни, прежде чем умрешь мучительной смертью, Иудушка.
– С юных лет Саша Блок посещал не только символистов, но и проституток, – довольный, что так заинтриговал начитанную жену, вещал Михаил. – Поэт переболел не только поэзией Бальмонта и Апухтина, но и некоторыми венерическими заболеваниями. С тех пор чувственная любовь ассоциировалась у него с неприятными ощущениями, промывкой канала и приемом лекарственных препаратов. Даже жену свою он предпочитал любить издалека в виде Прекрасной Дамы. Что пыхтишь? Нечем крыть? Давай лучше посмотрим, как там развивается дзю-дзюцу в России? Или дзю-дзюцу братьев Грейси в Бразилии?
