— Ничего страшного. Может, он и не побежит доносить, — возразила ему Зина. — Что он может рассказать? Ничего! То, что мы были здесь? Это и без него уже известно. — Зина похлопала ладошкой по радиостанции, дав понять, что нас только что запеленговали.
— Убей врага — на одного меньше станет. Я так понимаю, — отстаивал свое мнение Целиков.
— Это верно, врага нужно уничтожать, но у нас с вами другая задача, специфическая, — хладнокровно ответил ему Шпаков. — Похоже, что пленного не следовало отпускать. Что теперь судачить и размахивать руками? Мы поступили гуманно — большого вреда он нам не причинит. Пусть живет.
Мы вышли в открытое поле. На ближайших хуторах ожесточенно лаяли собаки. На душе у меня было гадко. Казалось, что именно Фишер, которого мы отпустили так великодушно и который дал нам слово оставаться на месте до утра, теперь словно тень носится от дома к дому, сея тревогу, будоража все живое.
— Юзик отстал, — передали по цепочке Шпакову.
Николай Андреевич остановился.
— Взгляну, что там. — Он сделал несколько шагов навстречу ковылявшему сзади Зварике.
— Не могу идти так быстро, — пожаловался Юзик.
— Крепись, Юзик, крепись. До хутора недалеко. Там покушаем, с собой прихватим, — подбадривал его Николай.
— Скорее бы, — вздохнул Юзик. — Голова кружится.
В этот момент треск автоматных очередей нарушил гулкую ночную тишину. Он раздался прямо по нашему курсу. Шпаков посмотрел на компас.
— Похоже, что стреляют на том хуторе, куда мы идем, — произнес он вполголоса. — Вот так дела!
До нашего слуха начали доноситься крики мужчин. Пронзительно заголосила женщина.
— Слышите, ребенок плачет? — насторожилась Аня.
— Да, точно, — подтвердила Зина. — Детский плач.
— Что бы это могло значить? — шепотом спросил Мельников.
— Поход за продуктами придется отменить, — принял новое решение Шпаков. — Ну как, Юзик, дотянем до леса? Километров двадцать пять — тридцать идти еще надо.
— Не знаю, браток.
— Пошли!
Чем дальше мы шли, забирая вправо и обходя место стрельбы и криков, тем большая тревога овладевала нами. Там, где раздавались выстрелы, вспыхнул пожар. С пригорка, на который мы взошли, было видно, как на фоне зарева мечутся людские тени.
Послышался гул машин. Мы залегли. По полевой дороге в направлении к пожару медленно прошли три крытых грузовика с потушенными фарами. Это обстоятельство еще более озадачило: ведь далеко от фронта автомобильный транспорт двигался ночью большей частью с включенным светом.
