— Много солдат в вашей деревне? — осторожно поинтересовался я.
— Хватает, — кивнула старуха, нарезая сало. — В каждом доме по два-три человека. Наша хата малая, старая, разместиться негде, потому к нам никого и не послали. Оно и лучше — меньше забот.
— Будем ждать? — спросил меня Генка.
— Подождем. Хоть раз поедим горяченького.
— Не беспокойтесь, у нас никто не бывает, — догадалась старуха, о чем идет речь. — Теперь ночь!
— Время военное — всякое может случиться. Мы же тут не в гостях.
— Все будет хорошо. Если что — через эти двери можно прямо в сарай, а там есть выход в сторону леса.
Да не беспокойтесь. В лесу хуже, более опасно. Солдаты патрулируют дороги, сколько раз лес прочесывают — все ловят русских парашютистов, но не слышно было, чтобы поймали.
Старуха повернула шипящие шкварки. Забренчала, подпрыгивая, крышка на кастрюле — вода закипела.
— В деревне всех предупредили, что в лесу прячутся русские парашютисты, — снова заговорила старуха.
— Ходят слухи, что они всех убивают, кто только попадет под руку. Правду они о вас говорят? — глядя на нас, спросила дочь старухи.
— Как вам сказать. Мы действительно русские солдаты, но мы никого не убиваем, если против нас не подымают оружия.
— Значит, вы оставите нас живыми? Не нужно бояться? — с доверчивой улыбкой продолжала она.
— Это зависит только от вас самих, — ответил я.
— Ого! Я вижу, вы с зубами. — Она внимательно окинула меня с ног до головы.
— С нашей стороны вам ничто не угрожает.
— Перестань, Грета. К чему этот разговор, — развела руками старуха.
Она переложила поджаренное сало в тарелку, а на сковородку разбила полдесятка яиц. Запах пищи пьянил нас. Каждая минута, казалось, тянулась бесконечно.
Наконец за сто с лишним дней — первый настоящий ужин, в теплом доме, за столом, как бывало у матери.
Мы ели молча, сдерживая себя, стараясь сохранить достоинство, не выглядеть жалкими, голодными. Женщины наблюдали со стороны.
— Запьете чаем? — спросила старуха.
— Все пойдет! — ответил ей Генка.
— Если вы останетесь у нас до следующей ночи, то мы можем испечь для вас хлеб.
Такое предложение было настолько неожиданным, что мы с Генкой с удивлением посмотрели на старуху, не зная, что ей ответить. Всегда немцы как можно скорее стремились выпроводить нас, когда мы заходили в их дома. И это было понятно. А здесь… Трудно было поверить ушам своим.
— На чердаке в сарае много соломы — там вы можете поспать и отдохнуть. Еду мы принесем, накормим вас. А вечером, когда стемнеет, пойдете себе своим путем. Хлеба свежего дадим на дорогу и еще чего-нибудь.
