Пьяные Аисты, жирные бобры и все бесстыжие животные умащали водный путь своими полуразложившимися телами. И каждое посещение болотного дома отложилось на них, и теперь у них не было твёрдых тел. То, что было твердью их тел, смешалось с болотной жижей, гнилыми деревьями и представляло собой что-то не жидкое и не твёрдое, тянущееся и чавкающее. Они потеряли свои твёрдые очертания и стали сплошной липкой хлюпающей массой с отдельными частями своих тел, которые не разлагались. Эта масса не была окончательно мертва, она продолжала вести какую-то вялую булькающую жизнь. То, что было чувствами и желаниями посетителей болотного дома, стало обыкновенной вонью. От неё морщились старые деревья, которые, кстати, помнили ещё те времена, когда болото было озером, лес — парком, а дом на болоте — просторной усадьбой.
+++
У медвежьей берлоги, у подножия Снежной Башни собираются звери, чтобы узнать новости. Что всё это значит? Чего ожидать? Началась ли война? Ветер-Пастух шумит, заглушая слова и мысли. Он всё плотнее сбивает облачную кучу, но не даёт расслабиться и пролиться дождем.
Наконец стало тихо. Совсем тихо — так, что даже не было слышно, как перешептываются облака. Чёрные тучи нависли над лесом, а лес был чернее туч. Какая-то птица, взлетая на небо, упала вниз, ударившись о черную завесу. Другая птица прорвала заслон и пропала в тучах навеки. Всем стало ясно, что нет больше пути наверх. Никто теперь не узнает в лесу, что происходит на небесах. Деревья шептали: такой битвы не бывало или, если бывало, то очень давно. Чернобок сражается с Белобоком насмерть, в последний раз. Не то, что раньше, когда они делили весь мир пополам, и победа одного была началом победы другого. Теперь победивший будет вечно править миром: вечный День или вечная Ночь, вечная Явь или вечные Сны.
— По-моему, исход предрешен, — сказал Голубой Олень.
— Почему? — спросили его.
— Раз бывшее нельзя сделать небывшим.
— Но разве можно сделать так, чтобы совсем не было Ночи? — усомнилась Сова.
— Как же мы будем спать? — подхватила Мышь.
— А если совсем не будет Дня, мы ослепнем, — грустно сказал Заяц.
— Если начнется Вечная Ночь, всё кончится, ничего больше не будет. И нас не будет.
— Я не могу представить, чтобы меня больше не было, — призналась Белка.
— Раз бывшее нельзя сделать небывшим, — повторил Голубой Олень.
