День Литературы, 2004 № 04 (092) | страница 25




Понятно, что деградация российского общества: экономическая, политическая, идейная, — критически ослабила "подпор" для былых властителей дум, которые становятся всё менее интересными и внутри страны, и за ее пределами. А к переходу на английский язык, чтобы, по примеру Иосифа Бродского, встроиться в глобальную культуру, готовы далеко не все — там своих "гуру" выше крыши. Когда читаешь полные неподдельной (поскольку личной) боли сетования представителей "высокого либерализма" об утрате своих позиций — порой становится искренне жаль этих людей, которые ничего не забыли и ничему не научились. "Как во сне — вижу наяву, в чуть обновленной редакции, то, что уже происходило много лет назад, что, казалось бы, ушло навсегда, — тошнотворное ощущение этакого дежавю. Надо сказать, что возвращению… здорово помогли либеральствующие журналисты, интеллектуалы с телевидения, чей либерализм не мешал им делать программы вроде "Старых песен о главном". Когда я их увидела, для меня это был шок, первый признак того, что либеральные идеи терпят крах, и этот крах организован руками самих же либералов", — говорила, например, Наталья Иванова в интервью "Русскому Журналу" от 26.02.04. Но стоит привести другую фразу той же Натальи Ивановой в том же самом тексте: "государство по-прежнему не поощряет крупные компании или банки расходовать деньги на искусство", чтобы увидеть здесь вполне "совковое" ожидание благ для литературы (хорошо, для искусства!) от государства — только теперь, согласно новым правилам игры, через крупные компании или банки. Павлины, говоришь… Или вот еще один авторитет "литературного либерализма", Александр Архангельский, в июле 2003 года, еще до ареста Ходорковского, но уже после ареста Лебедева: "Мы можем сколько угодно говорить, что при советской власти… литература выполняла не свойственные ей функции, воздействуя на жизнь в качестве политического инструмента или религиозного дискурса и т.д. и т.п. Но факт остается фактом: литература так или иначе влияла на жизненное пространство… ‹Теперь же› всё чаще люди вменяемые, образованные и, соответственно, понимающие, что они делают, говорят, что литература — это сфера, где допустимо всё, потому что она ни на что не влияет". Для полноты букета добавим, пожалуй, совсем свежие (от 16.04.04) рассуждения Аллы Латыниной: "То, что померкло общественное значение литературы, никто и не оспаривает. При всем ужасе существования литературы в подцензурную эпоху, значение ее было несоизмеримо выше. Литература была делом, которому можно служить... Сейчас же даже люди гуманитарных профессий если и читают, то читают не "Знамя" и не "Новый мир". И у меня язык не повернется упрекнуть их в этом. Упало значение литературы — упал и статус писателя… Сейчас у меня нет аргументов, чтобы убедить людей читать современную русскую литературу… В других странах почему-то свобода никому не мешает ни спорить, ни писать, ни продавать книги. Только у нас с приходом демократии многие литераторы почувствовали себя не у дел. Это совершенно ненормальная ситуация. Все мы ждали, что, как только падет диктатура, расцветут все сто цветов. Ну, пала — и что? Где чаемый расцвет, где великая литература?"