Еще в Лихоте была площадь, главная и единственная, в силу чего названия она не имела. Посредине ее, как раз там, где кончил свои дни Бастор Великолепный, теперь был вкопан высокий и толстый, в два обхвата, столб, служивший своеобразным вербовочным Пунктом. Граничар, задумавший какое-либо опасное предприятие, первым делом втыкал в этот столб нож, и садился тут же, неподалеку, в корчме Корнелия Лупы на опрокинутый бочонок. Всякий желающий Присоединиться, втыкал свой нож чуть пониже и шел прямиком в корчму, где и узнавал детали предстоящего приключения.
Жуч и Самоха шли по залитым мертвенным светом взошедшей луны улицам городка, прохожих уже не было, но во многих дворах мелькали огни и слышались голоса, граничары готовились к завтрашнему выступлению. Изредка раздавался скрип калитки и слышался звук выплескиваемых в сточную канаву помоев, туда сразу устремлялись зеленоватые жуки-мусорщики, каждый размером с двухмесячного ягненка; один из них зазевался, и Фирк прихватил его за ногу.
— Брось, — сказал Жуч. Фирк нехотя разжал челюсти, и жук, прихрамывая, пустился наутек.
— Фирка не берешь? — спросил Самоха.
— Нет, — ответил Жуч, — он лесной пес. А там будет много чужих. Да и Мелите с ним спокойней.
Сказать правду, Мелиту напугать было трудно. Тем более, что в ее доме постоянно обитали трое работников, все люди бывалые и умеющие обращаться с оружием. Но Фирку Жуч все же доверял больше. Заречные варвары нередко просачивались, обойдя дозоры и укрепленные хутора, в Лихоту, а Фирк чуял их издалека.
Усадьба Пайды Черного была окружена бревенчатым тыном. Но ворота, как всегда, были не заперты и, при виде этого рассудительный Жуч привычно чертыхнулся:
— Кажется, твоя мать считает себя бессмертной.
Самоха неопределенно хмыкнул и приналег плечом на скрипучую створку. Во дворе, ярко освещенном светом масляных ламп, им навстречу с лаем выскочил белый лохматый пес, но, узнав своих тут же умолк, закружился, виляя хвостом, а потом церемонно обнюхавшись с Фирком, которому не уступал по величине, убежал с ним куда-то за конюшню.
— Привет доблестным граничарам! — с крыльца спустился работник, одноглазый Вильдо.
— Почему ворота не запираешь? — спросил Жуч.
— Хозяйка не велит.
Вильдо был не местный, то ли беглый раб из Архона, то ли моряк из Фетины. А скорее всего успел побывать и тем, и другим. Пайда Черный, видевший его в деле, был уверен, что и Братства Большой дороги не миновал Вильдо в своих скитаниях, слишком ловко он управлялся боевым топором, излюбленным оружием зеленых братцев. Впрочем, в Пойме не было принято лезть человеку в душу. Или ты ему доверяешь, или не доверяешь. Пайда Черный доверял и даже предлагал Вильдо замолвить слово перед стариками, чтоб те вписали его в Кленовую книгу, хранившую поименный список граничар. Это позволило бы Вильдо обзавестись собственным домом, что в Пойме разрешалось только граничарам. Но тот лишь улыбался в ответ:
