— Ладно, Сагамонов, — произнёс Скрыль. — Я вот думаю, может, ты не тот, за кого мы все тебя принимаем. Может, тебе просто скучно в солнечную-то погоду? Может, ты герой и тебе гром нужен? А, Сагамонов? Может, под его, грома этого, раскаты твоя сущность героическая и проявится? Если так, то понимаю. Как ты думаешь, каково мне здесь сидеть после десантного-то полка? Вопрос риторический, можешь не отвечать.
— А я и не собирался.
Полковник снял фуражку и пригладил седые виски. Сказал:
— Герой. Только ты учти, герой, что в части ЧП, и для твоего чудесного перевоплощения сейчас самое время…
— Талантами земля русская полнится, — сказал Дымов, разворачивая свёрток.
— Ты ещё его клинков не видел! — махнул рукой Артур. Принёс я один такой антиквару, а он его в руки взял, бережно так погладил, аж дыхание затаил, и говорит: «Толедо Саламанка! Одиннадцатый век! Чудо мосарабских кузнецов!» И так благоговейно, знаешь: «Откуда он у вас?» А эта Саламанка с неделю назад была рессорой от списанного шестьдесят шестого… Хотя Ворона говорит, у ЗИЛа рессоры лучше.
Дымов взял новенький скальпель. Воздел руку к лампочке под потолком. Сказал, вскинув голову:
— Обер и Дюваль! Двадцатый век! Чудо французских сталеваров!
Артур расхохотался. Спросил:
— Что, правда такая есть?
— Считается лучшей нержавейкой в мире. Хотя есть, конечно, ещё Ф. Ц. Дик и Золинген… Но вот это… — он потряс зажатым в кулаке скальпелем, — это тоже здорово. Кстати, откуда у него нержавейка?
Артур пожал плечами.
— Я не спрашивал, он не говорил… Ты же знаешь Ворону. Из него слова клещами не вытянешь.
— Да, Воронин чудесный парень. Добрый очень. Как он чемпионом Белоруссии по боксу умудрился стать, ума не приложу. Помню, в начале моей службы нас вместе в наряд по гарнизону послали. Он меня у тумбочки оставил, а сам пол принялся мыть. Солдаты местные над ним потешаются, а он улыбается и тряпкой пол трёт. Старательно так. И на шуточки их совсем не реагирует. Только очень уверенный в себе человек может противостоять толпе. Мало таких. Иисус…
— Серёга, не заводись, — сказал Артур.
Дымов грустно посмотрел на него. Потом рассмеялся.
— Чего смеёшься, дурень, — покачал головой Артур.
— Смешной ты, вот и смеюсь. А Воронин действительно сильный. Сильный и терпеливый. Если в человеке есть два этих качества, за него можно быть спокойным.
— Ты откуда знаешь, что он терпеливый?
— Руку я ему оперировал. Без анестезии. Когда же это было, дай бог памяти? Кажется, в июле. Ни звука не проронил. Сидел и другой рукой пирамидки из спичек строил…
