Местность вокруг была усыпана валунами – как небольшими, с человеческую голову, так и огромными, целыми скалами. Стояла странная тревожная тишина – ни ветерка, ни птичьего крика. Только едва заметное колыхание воздуха – отзвук того страшного рева, что царил у самых вершин Кряжа.
Вдруг Алласту показалось, что он видит нечто странное. Он приблизился к одному из небольших валунов и осторожно перевернул его носком сапога. И тут же отпрянул в ужасе – это была человеческая голова, обыкновенная голова во всех точных подробностях, только каменная.
Через секунду он понял, что стал жертвой собственного воображения. Никакая это была не голова, а обычный камень. Алласт покосился в сторону Кряжа. Неспроста тут мерещатся окаменевшие головы – Кряж не любит чужих и ясно дает это понять.
Алласт откинул крышку сумки и достал прямоугольный кожаный чехол. Черный тяжелый брусок, отполированный, как зеркало, был теплым на ощупь. Он провел по нему пальцем, и одна сторона начала светлеть. Через несколько секунд проступило лицо Лючиты.
– Ты уже на месте? – спросила она.
– Не знаю, – негромко ответил Алласт. – Маунт остановился.
– Он не пойдет дальше. Маунт – магическое животное, а там не действует научная магия. Иди теперь сам.
– Куда?
– Просто иди. Уверяю, ты не ошибешься. Как только увидишь это место – сам поймешь, что пришел. Все уже рядом.
– Ну, хотя бы направление! – взмолился Алласт.
– Ты думаешь, мы его знаем? – Лючита странно улыбнулась, и изображение на экране супервизора стало меркнуть. – Не забывай, что ты ищешь Колесо судьбы. А судьба сама приведет куда надо и подскажет, как поступить…
Изображение исчезло.
– Вот и поговорили, – проворчал Алласт. – И как это все понимать? Если там не действует магия, то на кой черт мне посох? Может, я просто возьму булыжник, привяжу его к палке…
Делать было нечего. Алласт перекинул сумку за спину и пошел, стараясь держаться параллельно отвесным стенам Кряжа.
Уже через пару сотен шагов он понял, что чужая нога ему не мешает. А еще чуть позже признался себе, что даже помогает. Она была очень сильной, с нею он мог бы перемахнуть через широкую трещину или каменный гребень в половину человеческого роста.
Единственное, что беспокоило, – ноющая боль в месте соединения. Алласт уже догадался, что гном не мог использовать магию, он применял какие-то неизвестные лекарские приемы, а это почти всегда больно. Но не настолько, чтобы помешать движению. И, уж конечно, не так, как было тогда, в пустыне…
