«Если», 2010 № 03 (205) | страница 38

Оказавшись под каменным козырьком, Вульм фыркнул по-лошадиному и так тряхнул мокрой гривой волос, что капли полетели во все стороны. Осенняя слякоть и дождь, зарядивший с утра, раздражали его. Жару летом и стужу зимой Вульм переносил куда лучше. Да и шрам на бедре — память о визите в мрачные подземелья Шаннурана — разнылся на погоду, тоже не прибавляя хорошего настроения.

— Далеко еще, Хродгар?

Великан-северянин с трудом, как медведь в узкую расщелину, втиснулся в укрытие. С шумом выдохнул, словно вознамерясь опрокинуть чарку крепчайшей «Крови Даргата», и полез за пазуху. Долго рылся там, забираясь все глубже — казалось, Хродгар давным-давно копается в собственных потрохах, — и наконец извлек на свет свиток тонкой кожи. Если верить утверждениям Хродгара, он лично вырезал этот лоскут из спины несчастного следопыта-лигурийца. «Бедняга сам просил облегчить его страдания! — каждый раз уточнял северянин. — Кричал, что карта жжет его огнем и скоро пропалит насквозь. Ну, я и помог, от чистого сердца… Правда, потом он все равно умер».

Перед смертью лигуриец успел рассказать: карту на его спине вытатуировал колдун посредством ужасного заклятия. В последнем Вульм нисколько не сомневался. Иначе с чего бы цветным линиям и значкам светиться в темноте?

— Мы здесь, — корявый палец Хродгара уткнулся в изгиб пунктира, ведущего сквозь чешую нагорья Су-Хейль. Желая удостовериться, северянин выглянул из-под козырька, и дождь с восторгом забарабанил по его рогатому шлему. — Точно тебе говорю. Вон тропа сворачивает вправо. Вульм, ты ж грамотный? Что тут написано?

— Палец Хатон-Идура, — с трудом разобрал Вульм.

Действительно, напротив них в мглистое небо вздымался одинокий белый утес. Более всего он и впрямь напоминал палец окаменевшего исполина, торчащий из-под земли. Зная чувство юмора исполинов, Вульм не сомневался, какой это палец.

— Значит, мы на верном пути!

Хродгар от души хлопнул приятеля по плечу, и Вульм едва не вылетел кубарем под дождь. Уроженцу студеных фьордов Норхольма было не привыкать к сырости и зябким струям, секущим лицо. Осень в теплой Эсурии старалась и никак не могла досадить великану. А близость вожделенной цели зажгла в его кабаньих, глубоко посаженных глазках огни азарта.

— Ладно, пошли, — буркнул Вульм. — Хорошо бы найти пещеру до темноты.

До входа они добрались засветло.

Тропа в очередной раз вильнула змеей и завершилась раздвоенным «жалом», упершись в отвесную скалу. В камне, изъеденном ветром и временем, чернели две мрачные дыры — точь-в-точь глазницы черепа. К ним вел ряд полуобвалившихся ступеней — столь древних, что возникало серьезное сомнение: человеческие ли руки вытесали их тысячелетия назад?