Старик остался один на один со спящим городом. Город окружил его со всех сторон — темнотой окон, дыханием комнат, а звезды застыли среди мерзлых ветвей, и казалось, что это тысячи снежинок замерли, поблескивая в морозном воздухе.
— Это мой дом. Что за люди входят и выходят из него? — прокричал старик, обращаясь к детям, катавшимся в листве.
Облетевшие деревья задрожали на ветру.
В 1923-м дом был погружен в темноту. У крыльца остановилась машина, из нее вышла мать с трехлетним сыном — Вильямом. Малыш посмотрел на мир, погруженный в утренние сумерки, на свой дом, а когда мать повела его к дому, он услышал, как она спросила:
— Это вы, мистер Терл?.
— Да, — ответил старик. Он стоял в тени большого дуба, в ветвях которого шумел ветер. Дверь закрылась.
В 1934-м Вильям выбежал из темноты летней ночи. Он ощущал приятную тяжесть футбольного мяча в руках, а вдоль тротуара, под его ногами, проносилась ночная улица. Он скорее почувствовал, чем увидел старика, пробегая мимо него. Оба не сказали ни слова. И снова дверь закрылась.
В 1937-м Вильям в несколько прыжков перелетел через улицу. На его щеке был след от губной помады, след, оставленный кем-то юным и свежим. Ночь и любовь — вот все, о чем он думал, когда чуть не сбил незнакомца с ног и с криком «Простите!» скрылся за дверью.
В 1947-м году перед домом остановилась машина, в которой, расслабившись, сидел Вильям, одетый в изящный твидовый костюм, а рядом — его жена. Было поздно, он устал, от обоих слабо пахло выпитым в тот вечер. В какое-то мгновение оба они услышали, как деревья зашумели на ветру. Выбравшись из машины и отперев дверь ключом, они вошли в дом. Навстречу из комнаты вышел старик, который воскликнул:
- Что вы делаете в моем доме?
— Что ты делаешь в нашем доме? — ответил Вильям. — Ну-ка, старик, убирайся сейчас же! — и, почувствовав легкую тошноту от холода, который исходил от незваного гостя, Вильям обыскал его и вытолкнул за порог. Потом захлопнул дверь и запер ее на замок. Снаружи донесся крик:
— Это мой дом! Вы не можете выставить меня за дверь!
Они поднялись в спальню и погасили свет.
В 1928-м Вильям вместе с другой детворой возился на газоне. Они ждали, того момента, когда можно будет пойти посмотреть цирк, прибывший на железнодорожную станцию. В бледных сумерках рельсы отливали голубоватым металлом. Дети валялись в листве, смеялись, толкали друг друга. Старик с фонариком пересек газон и подошел к ним.
— Почему вы играете на моем газоне в такой ранний час? — спросил он.
