Мистер Диккенс решительно вывел меня на солнце и чуть не споткнулся на ступеньках о свой чемодан.
Посреди газона мистер Диккенс замер на месте и сказал:
— Небо синее, парень.
— Да, сэр.
— Трава зеленая. А ветер — ты вдохни, какой благоухающий ветер. — Он повернулся, взял меня за оба плеча и поглядел мне в лицо. — Мир полон нуждающихся, Малыш, и ты их чуешь. Мир кишит покинутыми, и ты их находишь. Мир — живая мозаика, и сегодня ты, во всяком случае, сложил вместе две плитки.
Я кивнул, улыбаясь, глядя вниз.
— Верно. Мне давно хотелось привести вас в библиотеку, но… в общем…
— В общем, — сказал он, — пошли домой.
— Ух ты! — Я схватил чемодан. Он ласково помешал мне:
— Нет, мне нужно, чтобы у тебя были свободные руки. Карандаш есть?
— И бумага! — Я принялся опоражнивать карманы, чтобы найти скомканный лист бумаги и карандаш с мышиный зуб.
— Пиши название, Малыш…
Мы шли под зелеными летними деревьями. Мистер Диккенс поднял вверх свою трость и стал выводить загадку на небесах.
— Лав… — угадал я, прищурившись. Он написал в воздухе первый слог.
— …ка, — перевел я. Еще один слог.
— древ… — прочитал я. Последнее движение тростью.
— …ностей!
— Годится такое название, Малыш?
— Великолепно, мистер Диккенс… Чарли!
— Начинаю диктовать роман, Малыш! Глава первая.
Я лизнул карандаш и взмахнул им. Записал: «Глава первая».
— Однажды, — сказал Чарли, идя вслепую, с закрытыми глазами.
«Однажды» — вывел я.
…Ну вот почти и вся история. Мне кажется, вы сами догадаетесь, что было дальше.
Всего через месяц мы пробежали через весь город. Кто? Ну как же: Пес, Чарли Диккенс, заведующая библиотекой — да-да, заведующая библиотекой — и я, с полными горстями риса и конфетти. Рис и конфетти разлетелись по воздуху, и поезд медленно ушел вдаль, и они стояли на площадке последнего вагона и махали, пока не скрылись, и я кричал «до свиданья» и ревел, и ревнивый Пес жевал мои лодыжки от счастья, что я снова один, и мистер Винески ждал в парикмахерской, чтобы вручить мне метлу и снова видеть меня своим сыном.
В первый день осени я получил мое первое письмо от обвенчанной и путешествующей литературной четы.
Весь день я не вскрывал письмо, а вечером вышел на переднее крыльцо, сел рядом с дедушкой, разорвал наконец конверт и принялся читать вслух.
— «Дорогой Малыш, — было написано её рукой, — сегодня вечером мы в Авроре, завтра будем в Филисити, послезавтра вечером — в Элгине. У Чарли вся неделя занята лекциями и впереди светлые надежды. Мы с Чарли усердно работаем и нужно ли говорить? — очень счастливы, чрезвычайно счастливы. Он называет меня Эмили. Малыш, ты вряд ли знаешь, чье это имя, но так звали одну поэтессу, и я надеюсь, что ты когда-нибудь возьмешь в библиотеке ее книги. Ну вот, Чарли смотрит на меня и говорит: „Это моя Эмили“, — и я почти что верю ему. Нет, не почти, а верю.
