— Ты хоть и предупреждал, а она пошла… Теперь вот…
И Зома-Зомайро сделала жест в сторону головы. Куйменарэ поставил на землю корзину с жареной рыбой. Все стали есть.
— Я тоже хочу! — сказала голова.
Сестра отдала ей кости и чешую. Голова все это проглотила, но тут же извергла через шею. Жуя рыбу, все направились к дому, голова как всегда впереди.
Только добрались, как Куйменарэ заявил:
— Сейчас пойдёмте снова в лес!
— И я! — откликнулась голова.
И так все время: куда остальные — туда и голова, покоя никому больше не было.
— Что делать станем? — спросила Зома-Зомайро мужа.
— Я скажу ей, что время купаться. Ты сама пойди заранее вперёд, но только, чтобы голова не видела. На дороге написай. Моча обожжёт ей шею. А я пока побуду с детьми.
Зома-Зомайро вышла. Через некоторое время Куйменарэ крикнул детям:
— Эй, сорванцы, купаться!
— И я, и я! — голова была тут как тут.
— Что же, иди, — ответил Куйменарэ, — сестра твоя уже на берегу.
Голова поскакала, обожглась на тропе и превратилась в птицу. Она перелетела на другой берег и запела:
— Заза, Зомай, вакваха! («Сестра моя, Зомай, давай купаться!»).
Индеец отправился ловить рыбу, захватив с собой сына. Злой дух супай подсмотрел, как выглядит мальчик, и принял его облик.
— Ой, ой! — закричал он, подходя вечером к дому. — Муравей укусил меня в пенис!
Мать в это время сидела за ткацким станком.
— Ой, больно, больно! — ныл мальчик, стоя в дверях. Его пенис распух и стал большим, как у взрослого.
— Ложись у огня, только не плачь! — утешала мать, собираясь ко сну. Однако всхлипывания продолжались.
— Успокойся, пожалуйста! — воскликнула женщина. — Если хочешь, то ложись рядом с младшим братиком.
Мальчик придвинулся ближе, однако не успокаивался. Пенис его продолжал увеличиваться в размере.
— Мама, мама, никак не проходит! — жаловался мальчик.
— Хорошо, сынок, — отвечала женщина, — ложись рядом со мною.
Плач прекратился и мать, наконец, заснула. Она лежала на спине, лицом вверх. Супай приподнялся, лёг на женщину и пронзил её пенисом всю насквозь, так, что конец сперва вышел у неё изо рта, а потом обвил петлёй шею. Супай хотел унести женщину, но не мог — она оказалась слишком тяжёлой и толстой.
В это время младенец поднял крик. «Как бедняжке не плакать! — думал живший в доме ручной попугай. — Ведь ему давно пора сосать грудь!»
— Тише, тише, малыш! — пробовал успокоить попугай младенца, но тот вопил пуще прежнего.
Тогда попугай взлетел, сел на голову мёртвой хозяйки и с размаху клюнул супая в головку члена. Брызнула кровь. Свернувшись, она потемнела и с той поры у здешних попугаев клюв совсем чёрный.
