Авломенарэ поставил свои древки для стрел и сразу же проиграл.
— Эй, — крикнул он матери, — дай мне какую-нибудь вещицу, чтобы я мог продолжать игру!
— Возьми мой браслет из хвоста броненосца, — вмешалась Окиро, протягивая мужу руку.
— Нет, — ответил тот, — я хочу взять материнскую вещь, вот хоть клубок ниток.
— Держи, у меня есть! — закричала Окиро. Однако Авломенарэ сделал вид, будто вовсе не слышит её.
— Мама, принеси мне пиво поставить на кон!
— Да вот же пиво! — снова вмешалась жена.
Но муж не обращал на неё больше внимания.
Игра продолжалась до вечера, после чего все отправились на реку.
— И я с вами! — закричала Окиро.
— Нет, ты останешься здесь! — отрезал муж.
Ночью он повесил гамак над гамаком родителей. Когда Окиро забралась на гамак тёщи и стала оттуда перебираться в гамак Авломенарэ, муж так пихнул её ногой, что женщина свалилась на пол. Больше Авломенарэ с Окиро не знался.
Между тем, на следующий день после возвращения Авломенарэ Тоберарэ тоже отправился резать тростник, иначе говоря, пошёл к зимородку и застал там утку одну. Лёжа в гамаке, он смотрел, как сползает на сторону юбочка хозяйки, приоткрывая вульву. После соития утка предупредила:
— Не забудь пенис посыпать золой, а мне волоски завязать!
— Что за чушь! — ответил Тоберарэ, — не стану я ничего подобного делать!
Вернулся зимородок.
— Твой племянник Тоберарэ утверждает, будто Окиро и с ним вместе не спит, — сообщила утка. — Теперь к нам явился.
Зимородок не слишком поверил в эту историю, однако вежливо поздоровался:
— Ты пришёл, племянник?
— Пришёл, пришёл, дядюшка!
— Купаться пойдём?
— С удовольствием, дядюшка!
На берегу зимородок стал расспрашивать Тоберарэ, спит ли с ним Окиро. Тот отрицал.
— А ты со своей женой совокупляешься? — в свою очередь спросил Тоберарэ хозяина.
— Я тоже с женщинами не знался, — ответил зимородок и в доказательство вымыл член. Когда же Тоберарэ окунул свой член в воду, головка оказалась чистой и красной. Дома зимородок приказал жене так:
— Для Тоберарэ свари суп из червей, которых я для наживки употребляю. Протухшей рыбы туда можешь бросить. Нам свари, конечно, отдельную приличную уху.
Утром он позвал всех на реку, велел жене захватить приготовленную накануне похлёбку.
Стоя на берегу, утка смазала наваром губы Тоберарэ и рот у него сразу же искривился. Смазала глаза — те сделались большими и навыкате. Смазала голову — голова большой стала. Нос — он уродливо вытянулся. Так она обработала все его тело. На следующее утро односельчане разглядывали урода.
