— Смотри, вон твой Ухов, — Гарик толкнул приятеля в бок, от чего тот пошатнулся.
— Пьянь! — Гарик прокомментировал неустойчивое состояние своего друга.
— А с чего это вдруг Ухов — мой?
— Ну, во-первых, потому что ты по нему сохнешь…
— Чего? — возмущенно пропищал Павлик.
— А во-вторых, он разводится. — Гарик весело подпрыгивал на месте, радуясь тому, что ему удалось шокировать своего циничного приятеля.
— Откуда ты знаешь? — Павлик вцепился в локоть Гарика.
— Ай! Отпусти, больно! — Морщась, он потер руку. — Я же дружу с Викой. Как мне не знать? Она ему такую таксу выставила! А он хоть бы хны! — Гарик шепнул Павлику на ухо сумму, в которую Ухову выливается развод.
У Павлика брови полезли на лоб.
— Понимаешь? Вот сколько люди готовы платить за свою свободу! А мы имеем — и не ценим.
Подвыпившие друзья покатились с хохота, забыв, что вокруг такая чопорная публика. В этот момент кто-то похлопал Павлика по плечу. У Гарика, который видел подошедшего, вытянулось лицо. Паша обернулся и увидел Ухова.
— Привет, Павлучио! — Ухов протянул ему руку. И добавил, глядя отсутствующим взглядом, куда-то вдаль мимо Петра: — Все развлекаетесь, счастливые? Понимаю… Это, безусловно, изысканное удовольствие позволить себе так запросто смеяться над собой и себе подобными…
— Здравствуйте, Станислав Васильевич. — Павел с трудом сдерживал рвущийся из груди смех.
— Пойдем, поговорим, — Ухов по-приятельски обнял Павла за плечи и увел к столикам.
Гарик удивился тому, что Ухов его проигнорировал. Видимо, из-за развода общество, в его представлении, разделилось на два лагеря, состоящих из тех, кто на стороне Вики, и тех, кто на стороне Стаса. Судя по всему, Гарик попал в первый лагерь.
Уже стемнело, когда заплаканная Соня отложила компьютер в сторону и зарылась лицом в подушки. Голова болела сильнее, чем днем. Слезы добили ее окончательно. Вдруг она услышала резкий звук мобильного телефона. Соня вскочила и тут же схватилась рукой за лоб. От резкого движения в мозгу как будто что-то взорвалось.
«Нервы — ни к черту», — подумала Соня и, как всегда в последнее время, постаралась придать своему голосу естественное звучание, ни в коем случае не выдав волнение, которое билось в горле.
— Але.
— Сонечка, дорогая! Скорей приезжай! — голос Павлика еле угадывался в громком хаосе звуков.
— Паша, мне плохо! — Соня только сейчас вспомнила, что за целый день так и не позвонила своему другу, чтобы пожаловаться.
— Соня, давай, руки в ноги, и дуй сюда. Я в «Бонджорно». У меня суперновости! Ты зашатаешься! То, что доктор прописал тебе в твоем расположении духа.
