Соня хотела крепко заснуть еще и потому, что жить ей было страшно. Она чувствовала, что не живет, а существует. Она не знала, в какой момент ее коллеги, люди, которые ее знали и уважали, раскроют преступление, найдут убийцу. Само наказание как таковое, не так пугало Соню, как тот факт, что она вынуждена будет посмотреть в глаза родственникам и друзьям убитого. Любой звонок на мобильный или домашний телефоны ввергал журналистку в панику.
В те редкие минуты, когда Соня не думала об убитом Руслане, мысли ее уносили в загадочные обстоятельства, при которых пропал ее отец. Сейчас как никогда она нуждалась в близком человеке, который мог бы ее поддержать, пожалеть. Который любил и воспринимал ее такой, какая она есть. Она нуждалась в его совете. В его опеке.
Соня раскрыла глаза и уставилась на лежащий рядом ноутбук. Сделав над собой усилие, она подвинула компьютер к себе поближе и подключила его к Интернету.
«Если он умер, если он погиб, это должно быть где-то зафиксировано». Почему-то в Соне проснулась надежда, что ее отец жив. Что после стольких испытаний судьба должна преподнести эй этот подарок — встречу с отцом.
«Если он жив, он может увидеть репортаж в новостях о том, что его дочь — убийца». Невеселые мысли продолжали бередить Сонину душу.
«Он так и не узнает о том, что я так много смогла, так много достигла, несмотря на то что мне пришлось столько пережить. О том, что я всего добилась сама… Пусть странным и сложным путем… Мне было тяжело, порой за информацию приходилось платить слишком дорого… собой… Но это стоило того… Меня уважают в профессиональных кругах за мои статьи, но какими трудами мне все это доставалось…
… Но никто этого не знает… Никто не знает, как мне сложно одной… Я никогда не воровала… И не обманывала… Я стала убийцей, но до сих пор не понимаю, как…»
Слезы градом лились по щекам Сони. Ей опять стало себя болезненно жалко. Она впервые осознала, в какой степени ей не хватает отца. В какой степени она одинока.
Поиск Леонида Воробьева в Интернете ни к чему не привел. Соня перебирала электронные странички, знакомясь с бесконечным количеством однофамильцев и тезок отца.
Краско сидел за столом у себя в кабинете. Оперативное совещание подходило к концу, последний докладчик завершал свой отчет.
— Ладно, — прервал его Краско. — Хватит. Все ясно. Если вы тут считаете, что делаете все возможное, то вы ни на что не годные ослы! Завтра жду других результатов, и меня не интересует, как вы их добьетесь. Свободны.
