Бандиты не ожидали такого поворота событий и, на всякий случай, решили ретироваться. Магазин оставили в покое. Дядя Армен не знал, как и отблагодарить юную продавщицу, спасшую его бизнес.
Ювелирный магазин в конце концов пришлось закрыть — слишком много оказалось конкурентов. Дядя Армен обосновался в пункте обмена валют, но втайне продолжал заниматься любимым делом — он подпольно производил высококачественные подделки для «брэндовых» ювелирных магазинов.
— На сколько тянет, дядя Армен?
Старый ювелирщик взвешивал камень на специальных каратных весах и довольно качал головой.
— Не обижу. На заколочки и чулочки хватит, — дядя Армен смотрел на весы и отсчитывал стодолларовые купюры. Соня считала деньги вместе с ним. — Вот всегда удивлялся, почему такую красоту не носишь, азизджан?
— Не могу себе позволить, дядя Армен. Вкладываю в бизнес.
— Вай! Не о том думаешь, девушка!
Армен положил стопку купюр в поднос для денег, Соня тут же их взяла и, аккуратно сложив, положила в карман шелкового плаща.
— Заходи, не забывай старых друзей!
— Помнить буду, не забуду, — весело прокричала Соня уже в дверях.
Соня блаженствовала в наполненной до краев ванной. Она рассматривала пальцы своих ног, выглядывающих из воды, и пыталась угадать — в кого у нее длинные ноги, ровные пальцы — в папу или в маму? В какой-то момент Соня поняла, что гадать бесполезно — она никогда этого не узнает.
Принимать ванну ей нравилось.
Ей нравилось, только-только забравшись в ванну, кожей ощущать прикосновение холодных металлических стенок. Но вот она включала горячую воду. Первые струи рождали в Соне приятное возбуждение. Шапка пены росла, и Соня погружалась в приятную истому.
Сегодня она решила ни о чем не думать. Откинула голову назад и попыталась расслабиться. Но как только она закрыла глаза, хаотичные мысли пронеслись в ее голове.
Память возвращала ее в детство.
Вот она гуляет одна во дворе, другие дети не принимают ее в свою игру, смеются над ней. Она слышит, как за спиной ее называют дочерью сумасшедшей алкашки.
Дома нечего кушать. Она открывает холодильник, подставляет стул и ищет хоть что-нибудь съестное. Находит высохший мандарин и с удовольствием доедает те дольки, что еще не успели сгнить.
Первое сентября. Дети приходят в школу с мамами, а ее приводит пожилая соседка, и все думают, что это ее бабушка. А ей, и вправду, хочется, чтобы эта добрая женщина, угощавшая ее яблоками и конфетами, была ее бабушкой.
А что если мать никто не убивал. Ее не могли выгнать из театра в тридцать семь лет, отца убили, поэтому он пропал. Значит, никакой измены не было. Значит, никто ее не бросал.
