— Страх смерти — это естественно для человека.
— А я смерти не боюсь. — Соня шевельнулась, устраиваясь удобней. — Смерть меня завораживает. Мне нравится смотреть на мертвых. Смерть чем-то сродни рождению. Вот только что человек был один. С несуразным животом, но один. Вдруг раз — и два живых существа. Так и здесь. Кто-то ходил, дышал, говорил, радовался или огорчался, и вдруг бац… превращается в предмет. Неодушевленный предмет…
— Вас давно это завораживает?
— Да. На меня произвело сильное впечатление вид мертвой матери…
Соня замолчала, и в ее голове с новой силой начали звучать голоса, истеричные вопли старушек-плакальщиц. Они пугали маленькую Соню больше, чем гроб, опускаемый в землю, больше, чем похоронный марш, разносящийся по всему кладбищу.
Плачущие старушки в черных кружевных платках.
— Я боюсь сойти с ума… — медленно заговорила она. — Тогда на похоронах я слышала разговоры. Взрослые перешептывались. Они жалели меня, жалели мою мать, говорили: «Бедная женщина, сошла с ума от горя». Кто-то сказал: «Так ее мать ведь тоже с катушек съехала, когда муж и сын не вернулись с фронта». Я была единственным ребенком в толпе взрослых. Я подняла голову, чтобы посмотреть, кто это говорит, но никого не увидела, кроме двух-трех друзей мамы, актеров из театра. Те «вещательницы» так и остались для меня одними голосами. Они периодически появляются снова. Я слышу их вкрадчивые перешептывания, и мне становится страшно. Очень страшно. Как тогда.
— Время.
Соня редко теряла счет времени на сеансах психоанализа, и когда это с ней случалось, Петр Ильич останавливал ее ровно без десяти два.
Такие правила.
Соня достала деньги из сумочки, положила их на стол.
— До скорой встречи.
— До пятницы.
В пункте приема информации молодой работник в наушниках сидел перед монитором компьютера с выведенным текстовым файлом под названием «Психологический портрет», и набивал на клавиатуре: «…преследуема страхом сойти с ума».
Придя с работы сразу после обеда, Андрей вошел в новую, съемную квартиру, держа в руках портфель с дополнительным оборудованием. Паркуя свою машину, он видел, как Соня выходила из дома. Соболев посмотрел в окно, дождался, когда Сонина машина выедет из двора, только после этого вышел на лестничную площадку, прислушался к звукам лифта и быстро открыл дверь квартиры напротив.
Первое, что он заметил, закрыв дверь, — в квартире хорошо пахло. Это был смешанный аромат духов, крема для тела и цветов — громадный букет стоял в корзине у окна на полу. На заправленной кровати были разбросаны вещи, которые, по всей видимости, в спешке примеряла перед выходом Соня. Все — от несчетного количества разнообразных туфель в прихожей до ванны, наполненной множеством баночек со средствами по уходу за телом, свидетельствовало о том, что в квартире живет женщина. Одна. Без мужчины. Даже ноутбук, лежащий на кровати, был розового цвета. На всех фотографиях в рамках были изображения либо одна Соня, либо в обнимку с худосочным блондином, чем-то похожим на нее.
