- Я не могу, - сказала я, больше озадаченная, чем раздраженная. Я не могла поверить, что мои чувства к Гретхен значили для него так мало. – Мне нужно быть с моей семьей. Люди поймут, если ты скажешь им…
- Я - твоя семья! – Ник отшвырнул пиво, полная банка ударилась о край раковины, взорвавшись пеной. – Скажи мне, кто оплачивает твои счета, Мэри? Кто дает тебе крышу над головой? Я. Никто из твоей гребаной семьи нам не помогает. Я – кормилец семьи. Ты сделаешь то, что я скажу.
- Я не твоя рабыня, - бросила я в ответ. – У меня есть право поехать на похороны Гретхен, и я поеду…
- Попробуй. – Он презрительно усмехнулся, и в три разгневанных шага оказался рядом со мной. – Попробуй, Мэри. У тебя нет денег, и в любом случае тебе туда не попасть. – Он сдавил мои руки и сильно толкнул меня, споткнувшись, я налетела на стену. – Одному Богу известно, как такая идиотка смогла закончить колледж, - сказал он. – Они плевать на тебя хотели, Мэри. Попытайся вбить это в свою тупую башку.
Я послала Либерти e-mail, сообщив, что не смогу приехать на похороны. Я не стала объяснять, почему, а она не ответила. Так как другие члены моей семьи не звонили, я была почти уверена, что знаю, что они думают обо мне из-за того, что я не приехала. Однако, что бы они ни думали, это и близко не было так плохо, как то, что я сама о себе думала.
Я пошла на вечеринку с омарами с Ником. Я все время улыбалась. Все называли меня Мэри. И я носила рукава до локтей, чтобы прикрыть синяки на руках. Я не проронила ни слезинки в день похорон Гретхен.
Но я проплакала весь понедельник, когда с почтой получила маленький сверток. Открыв его, я обнаружила браслет Гретхен со всеми его веселыми, позвякивающими маленькими брелочками.
- Дорогая Хейвен, - говорилось в записке Либерти, - я знаю, что это должно было принадлежать тебе.
В середине второго года нашего брака, стремление Ника сделать мне ребенка стало всепоглощающим. Я подозревала, что он убил бы меня, если бы узнал, что я до сих пор в тайне от него принимаю противозачаточные таблетки, поэтому я спрятала их в одну из СВоих сумочек и запихнула ее в угол в нашем чулане.
Убежденный, что проблема во мне – ведь она никоим образом не могла быть в нем – Ник послал меня к врачу. Я целый час рыдала у того в кабинете, рассказывая ему, как волнуюсь и какой несчастной себя чувствую, и что понятия не имею, почему, и пришла домой с рецептом на антидепрессанты.
- Ты не можешь принимать это дерьмо, - сказал Ник, смяв листок бумаги и забросив его в мусорную корзину. – Это может плохо сказаться на ребенке.
