Она кладет ручку и снова откидывается назад в кресле. Осталось пять минут, говорят ей часы. Ей вспоминается одно из занятий, которые проводил преподаватель судебной психиатрии профессор Бенике. Во многом благодаря ему Лорна и выбрала эту не столь уж престижную и уж всяко не высокооплачиваемую профессию.
Зимний день в Корнелльском университете, без четверти четыре, солнце скользит за утесы, скудный свет с трудом просачивается сквозь окна, в аудитории темно, тихо жужжит кинопроектор. Он показал им почти весь фильм Карла Дрейдена 1928 года «Страсти Жанны д'Арк». Они внимательно просмотрели киноленту, а потом, когда включился свет, он задал моргающим и щурящимся студентам вопрос: «Итак? Вменяема ли героиня? Забудьте, что она святая, забудьте о том, что судебный процесс был инспирирован, забудьте о политике. На основе того, что вы видели, сделайте вывод: вменяема ли эта женщина в достаточной степени, чтобы предстать перед судом по обвинению, предусматривающему смертную казнь?»
Дискуссия развернулась интересная. Что сказала она, Лорна?
«Обвиняемая знает, где она находится, сознает тяжесть обвинения, связно и вразумительно высказывается в свою защиту, а потому не имеет значения то, что она слышит голоса. Если мы будем объявлять невменяемыми всех, кто слышит голоса, не будет вообще никаких судебных процессов, потому что, собственно говоря, все мы, в том или ином смысле, ловим какие-то сигналы. Нам ведь знаком голос совести, не так ли? И если некоторые люди приписывают этот внутренний голос неким „внешним“ образам святых, то какое отношение это имеет к вменяемости?»
Однако теперь, после десяти лет работы с несчастными безумцами, все эти случаи представляются ей далеко не столь бесспорными, какими виделись в аудитории или выглядели на страницах учебников по судебной психиатрии.
Доктор Уайз снова просматривает список консультантов. Лорна является лишь одним из экспертов, назначенных уголовным судом округа Дэйд для определения вменяемости данной обвиняемой, и в тех редких случаях, когда эксперты не могут прийти к единому мнению, судья получает возможность или назначить новый состав, или присоединиться к мнению большинства. Однако в тесном мирке психиатров-криминалистов считается дурным тоном оповещать мир о возникших разногласиях, и они в подавляющем большинстве случаев стараются согласовывать с другими свои заключения.
Вздохнув, Лорна откладывает дело Дидерофф, берет следующее и нажимает кнопку, вызывая охранника. По ходу дела она просматривает шапку нового дела и снова вздыхает. О боже! Раздается стук, и в дверях в сопровождении здоровенного охранника появляется знакомая несуразная фигура Ригоберто Мунокса, для которого сегодняшний контакт с экспертной системой уже восьмой. Это коренастый мужчина со спутанными гладкими волосами, кожей цвета старого мешка для овощей и множеством татуировок на толстых руках. Время от времени его лицо искажает странная гримаса, ибо он страдает от дискенезии, развившейся из-за применения торазина и прочих транквилизаторов, которыми этого малого пичкали десятилетиями, пытаясь сделать его достаточно вменяемым, чтобы он мог предстать перед судом. Денег у Мунокса ни гроша, жить ему негде, вдобавок к упоминавшейся выше дискенезии он может похвастаться еще и венерическим заболеванием, но главная проблема, как узнает от него Лорна, заключается в том, что инопланетяне имплантировали ему в живот робота, который постепенно втягивает его половой член в брюшную полость. Робота активируют агенты космических пришельцев, используя приборы дистанционного управления, замаскированные под сотовые телефоны. Однако Ригоберто им не одурачить. Вот почему он здесь, объясняет испытуемый заинтересованной леди; на Флаглер-стрит ему удалось как следует отходить одного из таких агентов шестом с гвоздями, на которые он накалывает мусор, главным образом бумажки, где часто попадаются тайные послания космических пришельцев.
