– Вот видите, у вас и без писем обошлось прекрасно, – говорит Володя. – А вы советуете непременно писать!
– Теперь бы написал непременно, будь я на вашем месте, – убежденно говорит комендант. – Время же совсем другое: красота жизни, простор для развития высоких чувств, законченное среднее образование. Но У вас, у молодежи, секрет утерян, в этом и беда. Вот и Зина моя говорит…
Коля поперхнулся печеньем и закашлялся. Володя начал наигрывать: «Кто может сравниться с Матильдой моей…», а Женя сделал холодное лицо и отвернулся. Дядя Миша продолжает:
– Вот и Зина. Она в литературном учится. Говорит авторитетно: про любовь нынче не умеют выразительно писать. Кто умеет? Симонов, Щипачев… Раз, два – и обчелся. Зина считает, что, например, Пушкин…
Неожиданно для всех Женя Суботеев говорит глухо и порывисто:
– «Я вас любил: любовь еще, быть может, в моей душе угасла не совсем; но пусть она вас больше не тревожит…»
– Именно! – восклицает дядя Миша. – Не тревожит! Ведь как заботливо сказано! В настоящей любви должна наличествовать вот именно эта самая трогательная бережность. Зиночка у меня тоже часто к этим стихам прибегает: «Я не хочу печалить вас. ничем…» Так ведь, кажется?
– Так!
– А у иных бывает не так, – говорит комендант. – Сначала: не хочу тебя ничем печалить, а потом: ты стара, ты дурна, ты мне больше не нужна. Не поощряю такого отношения! Ну, я заболтался с вами. Работайте.
Володя срывается с места и выбегает из комнаты вслед за комендантом.
– Дядя Миша, о чем я хочу вас просить…
– Слушаю.
– Вы бы могли написать такое письмо?
– Какое? Поздравительное?
– В общем, поздравительное. Но так, чтоб было понятно…
– Про любовь?
– Угу!
– Мне, милый друг, без надобности.
– Для меня.
– А сам что же?
– Анатомия замучила, боюсь тройку схватить. И потом, откровенно говоря, я не сумею. У меня же совсем не было практики, дядя Миша! Видите, даже ваша Зина в литературном учится и говорит, что о любви не умеют писать. А у вас так здорово получается! Напишите, дядя Миша! Но чтоб никто, чтоб ни одна душа не знала, ладно?
– Оказия! Ну, раз тебя анатомия задушила, пойду тебе навстречу, но не ручаюсь. А она какая, девушка-то?
– Она… исключительная!
– Вот это правильно. Если любишь – значит все другие исключаются, иначе и быть не может. А поспеет письмо к празднику-то? Нынче пятое.
– П… поспеет. Авиапочтой. Только чтоб ни одна душа не знала! Дайте слово.
– Ну-ну. Не было коменданту заботы.
…Вечером комендант сидит за чаем и сосредоточенно трет блестящую лысину.
