– Поскольку хозяйство у меня холостяцкое, я попрошу товарищей женщин взять организацию на себя.
Это было сказано примерно за неделю, и всю неделю Алексей Макарыч обдумывал свое выступление. Он уже мысленно довольно мило острил и подшучивал над своими опасениями насчет новой метлы; и довольно ловко ввертывал про организаторские способности главврача; и вполне искренне и на высоком пафосе предсказывал ему – молодому хирургу – большое плаванье, отожествляя почему-то хирурга с кораблем.
Тридцатого декабря, едучи за семь километров к больному, он, сидя в санях, прорепетировал всю речь и внезапно нашел очень удачный конец. Надо будет сказать так:
– Одного не хватает нашему дорогому Петру Гаврилычу. Но это «одно» – весьма существенный пробел в его биографии! – И когда все насторожатся, нужно будет выдержать паузу и произнести с этакой добродушной хитрецой: – Ему не хватает подруги жизни… – Вот здорово-то! Это будет намеком на педиатра Татьяну Федоровну – Таньку, как мысленно зовет ее Алексей Макарыч. – Все давно заметили, что Танька нравится главному врачу, а она сама влюблена в него по уши, но она девка с норовом и держит фасон. Воображает, если она председатель месткома, то должна быть твердокаменной, цельнометаллической… А тут будет приятный намек и тому и другому.
Алексей Макарыч недолюбливал Татьяну Федоровну за то, что она как-то сказала ему, что он сторонится коллектива, а в другой раз заступилась за него на собрании – девчонка! – и этого уж он ей никак не мог простить. Но теперь, поддавшись обаянию своего мысленного красноречия, он всех любил и хотел, чтоб его тоже все любили. И он произнес вслух, с выражением:
– Не хватает подруги жизни!
– Чево эта? – спросил сидевший на козлах Савельич и даже отвернул ворот рыжего тулупа.
– Ничево эта! – передразнил Алексей Макарыч. – Еду и молчу, а тебе лечиться надо, у тебя слуховые галлюцинации.
– Сроду не лечился, – с презрением ответил Савельич. – Сам шесть лет при больнице состою, на што мне лечиться.
И вдруг тридцать первого числа вечером, когда Алексей Макарыч был уже тщательно выбрит и изучил в зеркале приятное выражение своего лица, а Клавдия Львовна как раз сказала ему, что он похож на человека, в эту самую минуту ему сообщили, что в ночь на первое января вместо заболевшей фельдшерицы Кисиной «назначается дежурить врач А. М. Потников».
Алексей Макарыч сперва не поверил своим ушам и похолодел. Потом постепенно до него дошло содержание приказа и он воспринял это как пощечину, как оскорбление личности, как издевательство и запылал жаждой мести.
