Элис и не предполагала, что такие простые слова имеют такую чудодейственную силу!
Тропинка тронулась и тихо понесла подруг. Немного помолчав, Элис вдруг спросила.
— Почему я раньше не видела твоего дома?
— А мы на этом месте впервые живем.
— Ты говоришь — мы, — обратила внимание Элис.
— Я и домик. Люди стали плохо относиться к этому участку леса, вот и пришлось здесь поселиться. Может, удастся его спасти.
— А как ты его спасешь?
— Когда-нибудь я тебе расскажу и покажу, а сегодня мне некогда, я опаздываю на занятия.
— На какие занятия?
— В школе.
— Ты тоже учишься в школе? — удивилась Элис.
— Конечно, как и все дети, — ответила Кикирилла.
— А в каком классе?
— В семьдесят седьмом.
— В каком?..
— В семьдесят седьмом классе первой гимназии Кикимор.
— И что, вам тоже ставят оценки?
— Ну, естественно!
— Двойки, тройки, пятерки? — не унималась Элис.
— Нет, ставить двойки, тройки непедагогично. От таких оценок у нас отказались ещё в пятом классе.
— Ну, а какие оценки вам ставят?
— Пятерки! — с удовольствием ответила Кикирилла.
— А если плохо подготовились к уроку? — не отставали Элис.
— Тогда ставят пять с минусом.
— А если очень плохо подготовились?
— Тогда получай пять с двумя минусами, а если вообще урок не выучишь, ставят пять с пятью минусами и заставляют посадить дерево в городе.
— А какие предметы в школе вы проходите? Биологию и зоологию, наверное.
— Нет, это мы прошли ещё в шестом классе. Сейчас у нас новые предметы: метропорология, криуфания, философия седьмой планеты Альфа-центавра и…
— Все, хватит! Я поняла. Очень интересно! А тебе со мной не скучно? вдруг спросила Элис.
— Нет, мне надо у вас ещё многому научиться. Например, отгадывать загадки, — с улыбкой сказала Кикирилла. — Приходите с родителями ко мне в гости, я много интересного покажу! Вот и дача ваша уже виднеется…
Кикирилла порылась у себя в кармане и вытащила пакетик.
— Вот вам семена помидор. Самые лучшие сорта для нашей почвы и погодных условий. А теперь — до свидания!
Девочка помахала рукой и неожиданно скрылась за деревьями.
Элис взглянула в сторону дачи. Над участком вился дымок.
— Папа баню истопил. Ох, и намоюсь! — мечтательно проговорила девочка. "В баню одни лентяи ходят, — вспомнила она суровые слова Лины. — Кому чесаться неохота".
Элис любовно называла баню Толстушка-избушка.
Папа не слышал, как банька застоявшаяся, намерзшаяся за зиму, от первого тепла поежилась, заскрипела, запыхтела и расхохоталась, потому что жучки и паучки полезли из бани вон и сильно защекотали.
