Совместная трапеза изобиловала неожиданными паузами. Совместный разговор, если и складывался на короткое время, от размеренного ритма переходил к синкопированному. После очередного тоста и очередной томительной паузы Володя приступил к традиционному рассказу, предваренному экскурсом в древнейшую историю человеческих отношений.
— Все вы, разумеется, помните о первом на земле убийстве. Но вряд ли кому-нибудь приходилось задумываться о том, что же произошло на самом деле, я имею в виду, не фактически, а психологически, — плавно заструилась вторая, повествовательная Володина речь.
— Доживи до мое, отвыкнешь задумываться, — вмешался Валера, но не встретил поддержки. Алик, глядевший исключительно на Володю, казалось, забыл о присутствии остальных, но о Валериной подружке забыл сильней всего, это было заметно. Алла, искавшая объяснения странному поведению мужа, его нежеланию развлекать гостей, поддерживать разговор, его взгляду, не способному отклониться от раз и навсегда заданного курса: тарелка — Володя тарелка, начала прозревать истину, удивляясь тому, что истина не ранит ее, не повергает в меланхолию, а лишь еще больше отгораживает от остальных. Словом, Алле опять нашлось, чем заняться, новые ситуации — новые переживания, непочатое поле деятельности. Истинная виновница — разумеется, истинная, как иначе, кто-то должен взять на себя ответственность, не то ее привычно распылят на всех по чуть-чуть, и ответственности опять не станет, Вика старалась сделаться незаметной, но при том ухитрялась подробнейшим образом разглядывать все вокруг, от вещей, обстановки, до хозяйки. Точь-в-точь, кошка, распластавшаяся по ветке. Но маленькая такая кошка, можно сказать, недохищная, голодная и неопытная. Куда слабее вороны, к гнезду которой ей хочется подобраться, но даже маленьких мозгов хватает на то, чтоб понять — не стоит.
— Позволю себе напомнить всем известное, — продолжил Володя, не обращая внимания на Валерину реплику. — Первый на земле пастух Авель и первый земледелец Каин, сыновья Адама и Евы, принесли жертву Богу. Приношение Авеля понравилось Богу больше, что вызвало зависть Каина, побудившую мирного земледельца к убийству. Дальше известное дело, без конца цитируемый ответ "не сторож я брату своему", вопрос-то никто не помнит, вопрос Бога менее выразителен ответа человека, дальше проклятие, изгнание, скитание…
— Почему никто не помнит, — возмутился Валера. — Экий ты у нас резвый, прямо, как понос. А Господь, в скобках Бог, спросил всего-навсего: "Где Авель, брат твой?". И ответ ты цитируешь не по тексту…
