После того Амину еще несколько раз пришлось побывать в Далле, и он навсегда запомнил толчею у городских ворот, в которой ему за полчаса доставалось больше тумаков, чем за месяц потасовок с товарищами по учебе.
Вот и на этот раз желающих попасть за вздымавшиеся ввысь каменные стены города оказалось немало. Больше всего здесь было крестьянских повозок, запряженных неторопливыми волами – жители окрестных селений свозили снедь к предстоящему многодневному празднику. Поверх мешков с овощами и мукой громоздились клетки с испуганно голосящими курами, утками и гусями, то и дело из какого-нибудь возка раздавалось пронзительное хрюканье, а за телегами покорно трусили козы и овцы.
Изредка среди пыльных возов мелькала карета какого-нибудь мелкопоместного дворянина, потертый герб которого молчаливо свидетельствовал о том, что корней родового древа у его владельца куда больше, чем золотых монет в кошельке. Их слуги, однако, презрительно покрикивали на толпу с высоты козел, то и дело звонко щелкая кнутами в воздухе.
Пеших у ворот было тоже немало – и жители соседних городков, направлявшиеся по своим делам или стремящиеся поглазеть на давно ожидаемое зрелище, но не желавшие тратиться на проезд в дилижансе, и лоточники, торговавшие своими товарами прямо на ходу, и даже нищие в пестревших заплатами рубищах ковыляли вдоль обочин, рассчитывая на щедрые пожертвования во время Дней Пирры.
Перед самыми воротами, приоткрытыми лишь настолько, чтобы меж створками с трудом могли разминуться две телеги, располагался пост привратной стражи. Правда, солдаты, судя по всему, ничего не знали об опасениях толстого купца, так как их кожаные нагрудники с металлическими пластинами в виде городского герба были расстегнуты и свободно болтались, а алебарды стояли прислоненными к тенту. В смутные времена (а в истории Далла они, увы, случались не так уж и редко) стражи у ворот обычно несли свою службу в башнях. Однако сейчас они не испытывали ни малейшего желания томиться в прогретых лучами осеннего, но еще довольно жаркого солнца душных каменных караулках и с удовольствием расположились в тени тента. Под ним же располагался и длинный стол, за которым два чиновника из городского магистрата с важным видом собирали пошлину за въезд в город со всех торговцев и всадников. Глядя на их объемистые животы и свисающие щеки, Амин подумал, что немалая часть денег, собранных с приезжих, так и не увидит сундуков городской казны, а заодно порадовался тому, что телега, на которой он ехал, принадлежала купцу – сбор был не слишком велик, но у него самого каждая монетка была на счету.
