— Ну, сперва я потребовала у него телефон, но он не дал. Он думает, если мне восемь лет, а не восемьдесят, значит, я дура. Показал мне череп и скрещённые кости, как будто я не знаю, что телефон никого током не бьёт. Тогда я объявила ему, что не буду ни есть, ни спать, ни играть с ним, ни глотаться, а если он меня сам проглотит, запрусь в туалете и уморю себя голодом, пока он за тобой не слетает. И он летал. Каждый день.
— И ты сделала бы это? — Аксель глядел на Кри широко раскрытыми глазами, словно видел её впервые.
— Не знаю… — вдруг в три ручья заплакала Кри. — Здесь так стра-а-а-шно!
Аксель извёл все свои носовые платки, чтоб немного её успокоить и утешить. Потом попросил ещё конфету с коньяком и торжественно скормил ей же, заверив, что раз она — героиня, то и пусть ест что захочет. Наконец, показал ей газеты с её фотографиями, и вот тут слёзы на её щеках мигом высохли, и Аксель не знал, куда деться от взрывов её счастья. Она потребовала визитную карточку господина Юко Фумитори, а когда Аксель сознался, что не захватил её с собой, был целый скандал! Она, значит, не пошла к лучшей подруге, а стала искать его монетки, чтобы его подбодрить, а он… и т. д. Но Аксель всё прощал и уступал, ему не терпелось разузнать ещё многое, и наконец он кое-как вернул её к действительности.
— Давай-ка пройдёмся, — предложил он, поднимая сестру с камней. — Ты, по-моему, начинаешь замерзать…
— Ещё бы нет! — вздёрнула носик Кри, не окончательно остывшая от гнева. — Ты же не дал мне согреться…
— Я? — в который раз за сегодняшний день опешил несчастный Аксель. — Я тебе привёз тёплые вещи, и чай, и…
— Чай остыл. А ты помешал моему прыгообмену. Ты меня простудил.
Обычно она даже после вспышки гнева так не капризничала и не «качала права», да вдобавок, как и её брат, была далеко не плаксой, но, после такой недели, была, конечно, очень взвинчена. И будь на месте Акселя фрау Ренате, она бы сразу заметила, что её дочь далеко ещё не в порядке и что ей сейчас нужен не допрос, а стакан горячего молока и постель. Однако Аксель тоже был не «железным» искателем приключений из фэнтези или авантюрного романа, а живым одиннадцатилетним мальчиком, который приключений терпеть не мог, и которому сегодня уже изрядно досталось.
— Какому ещё прыгообмену?! — завопил он, выйдя из себя. — Ты тут что, совсем рехнулась со своими зелёными кошками? Отвечай!
Как ни странно, именно этот вопль оказал на Кри почти целебное действие. Она вздохнула, перестала «показывать характер» и почти спокойно объяснила, что слово «прыгообмен» придумала сама. С Морицем, оказывается, можно было договориться почти всегда и обо всём, кроме одного: он не хотел отпускать её домой…
