«Голодным лучше будь, чем что попало ешь,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало».
Лет в семь Аксель решил дополнить дедушку и присочинил такую концовку:
«К тому же каждый торт — хоть как его нарежь —
Всегда кончается: в нём весу слишком мало».
Это первые его стихи, которые до нас дошли. Маме и всем очень понравилось, но снять стекло и вписать это в рамочку хотя бы самыми мелкими буквами она не разрешила. Пусть всё остаётся>, как при дедушке.
А у Кри просто не было времени заниматься поэзией.
В тот день — чёрный день! — когда начались описанные здесь события, а заодно и летние каникулы, ясное утреннее солнце встало над Недерлингом как обычно и хлынуло в комнаты. Но в душе Акселя не было света. Именно этим утром он потерял своего любимого «быка». Именно этим утром! В первый день каникул!
— Кого? — сморщила нос Кри, заглянув к нему в комнату на звук яростного пыхтенья. Да и как было не заглянуть: ей редко приходилось видеть Акселя вне себя.
— «Быка»! — простонал разгорячённый, взлохмаченный Аксель, стоя голыми коленками на ковре и в сотый раз заглядывая под стол. Рядом с ним валялись опрокинутый торшер и диванный валик. Да и всё в комнате было перевёрнуто вверх дном: даже шторы на окнах висели косо и сам книжный шкаф, казалось, готов был рухнуть от свирепого взгляда.
— Какого быка? — вежливо спросила Кри. Так вежливо, что можно было не сомневаться: уж она бы ради этого быка не приоткрыла глаз, даже если б он спозаранку мычал ей в окно.
— Быка по имени Зевс! Того, который украл Европу, — сказал Аксель, чуть не плача. И, кажется, попытался опрокинуть свой письменный стол, дёрнув за ковёр, но, конечно, потерпел неудачу. — Не знаешь, что ли? Отойди, я сверну ковёр!
— А разве можно украсть Европу? — теперь уже с искренним удивлением спросила Кри, хотя и сообразила, что речь идёт о какой-то сказке. — Она же… огромная. И, главное, зачем она быку?
— Ты не понимаешь, — вздохнул Аксель, поднял с пола большой альбом с монетами и их цветными изображениями и ткнул пальцем в одно из изображений на странице «Греция»: жёлтая монета с серым ободком, а в центре жёлтого кружка, как в центре мишени, вычеканена крохотная женская фигурка верхом на быке. — Это два греческих евро две тысячи второго года. Быка зовут Зевс, а эту женщину — Европа. И он её украл. Ясно теперь?
— Нет, — честно сказала Кри, хотя сама монета ей, пожалуй, начала нравиться. Наверное, это что-то и впрямь важное, раз Акси так горюет. — А зачем он её украл?
