Я не знаю, чем заняться — ничего привычного делать нельзя, ничего не работает, даже телефон. В принципе, можно позвонить по мобильному, но звонить никому не хочется.
За дверью звякают ключи. Заходит мама.
— Нет света, да? Мне пришлось на восьмой пешком подниматься. А кому, например, на двенадцатый? Старушка эта, хотя бы, Вера Федоровна. Ей за восемьдесят уже. Хотя я не знаю, выходит она из квартиры, или уже нет…
— Выходит, я ее видел недавно.
Мама вешает пальто на вешалку, заходит на кухню, моет руки под краном — здесь светлее, чем в ванной.
— Ну, что будем делать? — спрашиваю я. — Даже чай поставить нельзя: чайник — электрический.
— Вот что значит прогресс, — говорит мама, пододвигает стул, садится. — Чем больше прогресса, тем более мы уязвимы. Ни чаю согреть, ни телевизор посмотреть. Все, к чему люди привыкли, разом вдруг рушится.
— Значит, надо отвыкать…
— И что тогда? Назад в пещеры?
— Да нет. Это я так, пошутил. Можно вскипятить воду в кастрюле и сделать чай.
— Если хочешь, вскипяти себе. Я чай не буду, лучше сока выпью.
— А поесть?
— Не хочу пока.
Я открываю темный, начинающий течь холодильник, вынимаю коробку вишневого сока, наливаю себе и маме.
— Как вообще дела? — спрашивает мама.
— Так, не очень…
— А в чем дело? Какие-нибудь проблемы?
— Да нет. Вроде, все как обычно, но как-то грустно…
— Что-нибудь с музыкой не выходит?
— Не то, чтобы не выходит. Но как будто зря это все. Никому не надо. Людям нужна «Фабрика звезд». Остальное для них не существует…
— Да ладно, не расстраивайся ты. Сколько вы играете? Несколько месяцев? Это же всего ничего. Все еще впереди.
— Да не в музыке одной дело. Все вообще как-то отстойно. Жить противно.
— А мне думаешь, не противно? Я всю жизнь живу с ощущением, что зачем это надо, что, может, лучше вообще не жить…
— Ты что, серьезно когда-нибудь думала про самоубийство?
Машина, разворачиваясь на шоссе, освещает фарами мамино лицо. Она еле заметно улыбается.
— Думала. В десятом классе. Если не поступлю в институт. Очень хотела уехать из Серпухова, хотела в Москву. Мне там все так опостылело…
— Я тебя понимаю. Каждый раз, когда приезжаю…
— А раньше было еще хуже. Двадцать пять лет назад…
— Налить еще сока?
— Налей.
Я наливаю, мама берет стакан, делает глоток.
— Я в школе отличницей была, все время — лучшая ученица. Ну и что мне это дало? Надо было головой думать, а не другим местом. А так что? Ну, поступила в пединститут. Со мной поступили те, кто учился в школе на тройки. И закончили, и работают, и все у них хорошо… А я… У нас был преподаватель, который все время говорил: девчонки, — а у нас в группе в основном девушки были — учеба, на самом деле, не самое главное. Главное — хорошо выйти замуж, найти свое счастье. И кто-то нашел из наших. А я — ни замуж, ни остального…
