Проблемы такого одиночки замечательно описал Андрей Платонов в повести «Котлован». Его герой — взрослый ребенок по фамилии Вощев — страдал оттого, что «все живет и терпит на свете, ничего не сознавая», «все предавалось безответному существованию, один Вощев отделился и молчал».
У взрослого Вощева была детская манера подбирать на дороге странные предметы: «Вощев иногда наклонялся и подымал камешек, а также другой слипшийся прах и клал на хранение в свои штаны». Эти камешки, прах, листья становились для Вощева спутниками на дороге жизни. Примером своего существования они помогали Вощеву понять, как жить дальше, а сам Вощев как человек чувствовал ответственность своей миссии по отношению к ним.
«Вощев подобрал отсохший лист и спрятал его в тайное отделение мешка… «Ты не имел смысла жизни… лежи здесь, я узнаю, за что ты жил и погиб. Раз ты никому не нужен и валяешься среди всего мира, то я тебя буду хранить и помнить»».
Этого литературного героя и ребенка роднит то, что они оба переживают тот этап формирования личности, когда человек уже выделился из «безответного существования» окружающего мира и стал ощущать себя одухотворенной самостью, но еще не наладил с этим миром осознанные и правильные отношения, хотя чувствует, что инициатива должна исходить от него как от человека. Он начал ощущать себя субъектом — активным лицом, имеющим отдельность личного бытия. В силу этого он противопоставлен множественной цельности всего остального мира, но одновременно и причастен к нему, находясь внутри него.
Подобное познается подобным. Как помнит читатель из предыдущих глав, между двумя и пятью годами ребенок проживает стадию формирования личностной автономии, постепенно открывая свою отдельность от матери и способность к самостоятельным действиям. Если его развитие вдет без помех, то к концу этого периода у ребенка должно сформироваться внутреннее убеждение, что «Я есть» и «Я могу». Теневой стороной этого положительного приобретения оказывается глубинное переживание одиночества индивидуального существования, которое ребенок периодически начинает чувствовать в самом себе и интуитивно распознавать в окружающей жизни на доступных ему моделях. Одной из таких моделей оказываются «штучки», выпавшие из привычного круга, в котором у них было свое место, и теперь валяющиеся на дороге неприкаянными. (Кстати, тут говорящим оказывается даже само слово «штучка». Оно от немецкого корня «stuk» — «кусок». То есть «штучка» — это отделившийся от целого кусочек чего-то, который начал вести самостоятельное существование как отдельный объект.).
