— На Генджес Армс, в портовом районе. Там комнаты метр на метр — как раз для него. А почему ты спрашиваешь?
— Влюбилась. Мог бы и сам догадаться.
Он усмехнулся, прикусив желтыми зубами незажженную сигару.
— Эйми, Эйми! Вечно ты со своими шуточками…
Теплая ночь переросла в горячее утро, а затем в пылающий полдень. Море казалось голубым покрывалом, усыпанным блестками и крошевом битого стекла. Эйми шла по многолюдной набережной, прижимая к груди пачку выгоревших на солнце журналов. Свернув на пирс, она подбежала к павильону Бэнгарта и, открыв дверь, закричала в жаркую темноту:
— Ральф? Ты здесь? — Ее каблучки застучали по деревянному полу за зеркалами. — Ральф? Это я!
Кто-то вяло зашевелился на раскладушке.
— Эйми?
Ральф сел и включил тусклую лампу на туалетном столике. Протерев полусонные глаза, он покосился на нее и сказал:
— Ты выглядишь как кошка, слопавшая канарейку.
— Я кое-что узнала об этом маленьком человечке.
— О карлике, милая Эйми, об уродливом карлике. Маленькие человечки появляются из наших яичек, а карлики рождаются из гланд…
— Ральф! Я только что узнала о нем потрясающую вещь!
— О Боже, — пожаловался он своим рукам, словно призывал их в свидетели. — Что за женщина! Я бы и двух центов не дал за какого-то мелкого гаденыша…
— Ральф! — Она раскрыла журнал, и ее глаза засияли. — Он писатель! Подумай только! Писатель!
— Слишком жаркий денек, чтобы думать.
Он снова лег на раскладушку и с игривой улыбкой осмотрел ее фигуру.
— Я прошлась сегодня утром по Ганджес Армс и встретила мистера Грили — знакомого продавца. Он сказал, что мистер Биг печатает на машинке и днем и ночью.
— У этого карлика такая фамилия?
Ральф начал давиться смехом.
— Рассказы писателей часто связаны с их реальной жизнью, — продолжала Эйми. — Я нашла одну из его историй в прошлогоднем журнале, и знаешь, Ральф, какая мысль пришла мне в голову?
— Отстань. Я хочу спать.
— У этого парня душа огромная как мир; в его воображении есть то, что нам даже и не снилось!
— Почему же он тогда не пишет для больших журналов?
— Наверное, боится или еще не понимает, что это ему по силам. Так всегда бывает — люди не верят в самих себя. Но если он когда-нибудь наберется храбрости, уверяю тебя, его рассказы примут где угодно.
— Так ты думаешь, он богат?
— Вряд ли. Известность приходит медленно, и он сейчас, скорее всего, довольствуется жалкими грошами. Но кто из нас не сидел на мели? Хотя бы немного? А как, должно быть, трудно пробиться в люди, если ты такой маленький и живешь в дешевой однокомнатной конуре…
