— О-о-о!..
Это было благоговейное восклицание Лорен. Гэйб улыбнулся Эве.
— Не слишком убого, да? — спросил он, дав жене мгновение-другое оглядеться.
— Я и не предполагала… — начала было та. — Это… — Она снова умолкла.
— Это кое-что, верно? — продолжил ее мысль Гэйб.
— Осмотрев дом снаружи, считала, что внутри будет весьма посредственно. Просторно, но… ну, ты понимаешь. Без излишеств…
— Ничего подобного не ожидала?
Нет, ничего подобного не могла себе и представить, подумала Эва.
Они вошли в просторный холл с галереей. Холл оказался намного выше первого этажа, завершенного галереей с балюстрадой, тянущейся по двум сторонам огромной комнаты.
— Должно быть, этот холл занимает половину дома, — сказала Эва, разглядывая потолочные балки высоко-высоко над головой и удивляясь кованой чугунной люстре, выполненной в виде лапы с когтями.
— В остальном дом самый обычный, — пояснял Гэйб. — Слева от тебя кухня и общая комната. Вон за той двустворчатой дверью, прямо перед нами, — гостиная. — Он вздернул подбородок, указывая направление. — Спальни — вдоль галереи, слева и в центре. Их несколько, есть из чего выбирать.
Эва указала на приоткрытую дверь, которую Гэйб пропустил. Она находилась рядом с кухонной, но между ними стоял старомодный шифоньер. Эва видела только полоску густой тьмы за ней.
— Ты не сказал, что там.
По какой-то причине — возможно, ради безопасности, потому что сразу за дверью начинались ступени, да и открывалась она в сторону холла в отличие от прочих, — Гэйб подошел к ней и решительно закрыл.
— Там подвал, — сообщил он через плечо. — Келли, держись от этой двери подальше, хорошо? — неожиданно резко обратился он к дочери.
Девочка на мгновение перестала кружиться на месте, не отрывая восхищенного взора от люстры.
— Хорошо, папочка, — рассеянно пообещала она.
— Я серьезно. Ты не должна спускаться туда без меня или мамы, слышишь?
— Да, папочка. — Она снова закружилась, а Эва недоумевала, почему Гэйб проявил излишнюю строгость.
Эва прошла дальше в холл, Лорен — следом за ней, а Келли осталась позади, у распахнутой входной двери. Справа широкая деревянная лестница вела на галерею. Выше, на повороте, лестница образовывала небольшую квадратную площадку, где высилось ничем не занавешенное окно, почти до самого потолка, оно пропускало лишь слабый дневной свет. И хотя этот свет был бледным, он все же освещал большую часть отделанных деревянными панелями стен холла и выложенный плитняком пол.
