— Во, сука. Отсырела.
Гоша смотрел в глаза крысы. Сердце его вдруг сжалось, дурнота подступила, и противная зыбь мурашек проползла по рукам к кончикам пальцев.
Крыса опустила голову, вжалась в черное днище.
— Хорош, давайте ставить, — Сопля пошевелил костер палкой.
Марат и Сега взялись за бидон.
— Подождите, — произнес Гоша чужим, срывающимся голосом.
— Чего? — не понял Сега.
— Отпустите ее.
— Че-е-го? — скривил рот Марат, поднимая бидон. — Ты чего, Скелет, контузился? А ну — отзынь на два метра!
— Перезанимался, бля! — усмехнулся Сопля желто-розовыми, нечищенными зубами.
Гоша встал перед костром, загораживая им дорогу:
— Вы… это… отпустите ее…
Сега и Марат поставили бидон, непонимающе уставились на Гошу. Голова его вздрагивала, губы побелели, дергались.
— У него что, припадок? — Сега обернулся к Сопле.
— Голодный, ёптать… — усмехался Сопля. — Иди воруй!
Сжимая правой рукой портфель, левой Гоша дотянулся до своего горла, сжал, сдерживая рыдания:
— Пожалуйста… очень… оч-чень… пожалуйста…
Трое уставились на него.
Костер потрескивал, разгораясь.
Гоша стремительно понял, что надо что-то дать им. Сунул руку в карман, вытащил стеклянный шар.
— Вот… я вам… я дам. Вот! — дрожащей рукой он протянул шар.
Тусклое сентябрьское солнце отразилось в шаре.
Сега взял шар, повертел, подкинул:
— Тебе чего, крыса нужна?
Гоша кивнул.
— Ну, бери… — Сега убрал шар в карман, переглянулся с друзьями. — Нам не жалко.
Трое рассмеялись, как по команде.
— Пошли, робя, в расшибец резанемся! — Сега мотнул головой и двинулся к забору.
Марат повертел пальцем у виска и пошел следом.
— Пей порошки, ёптать! — громко посоветовал Сопля, и трое снова рассмеялись.
Переговариваясь и посмеиваясь, они пролезли в забор, мелькнули между ивами и пошли по направлению к детдому.
Гоша остался стоять рядом с бидоном. Подождал, пока голоса парней стихнут. Заглянул в бидон. Крыса сидела неподвижно. Он взялся за горловину бидона, слегка тряхнул. Крыса вздрогнула. Но не подняла головы. Гоша посмотрел на костер, облегченно разжал губы, облизал их.
— Ну вот… — пробормотал он, кинул портфель на битые кирпичи, взялся за бидон и осторожно положил его на бок.
В бидоне громко зашуршало. Крыса выбралась из него, слегка приподнялась на задних лапах, понюхала воздух. Глянула на Гошу. И замерла, пошевеливая усиками. Черные, влажные глазки ее глядели пристально. В крысином взгляде была какая-то высокая неподвижность — как у птиц. Гоша тоже замер и смотрел в крысиные глаза. Крыса опустилась на четыре лапы. И небыстро побежала, волоча светло-серый хвост. Но не в черные подвалы, а сверху по кирпичному месиву, по доске, через кучу угольного шлака, по битому, проросшему травой асфальту — к забору, прочь от складов.
